Семья Святого Лазаря

Еф 4,1-6; Лк 8,41-56

Лука как врач всякие казусы интересные выискивает в исцелениях, которые Иисус совершал, заодно и едко высказывается по отношению к медикам. С женщиной получилось незапланированное исцеление. Исключительность его в том, что оно произошло помимо активной воли Иисуса. У Иисуса не было намерения исцелить эту женщину. Конечно, вообще намерение как направленность всей личности присутствует всегда, и в тот момент Иисус готовился к исцелению дочери Иаира. Но жертва израильской медицины к Нему в толпе пробилась и прикоснулась. Иисус почувствовал, что что-то произошло — как бывает, когда попадаешь в проблему. Лука приводит теологический текст — Иисус говорит: «Дерзай, дщерь». То есть: молодец, так и дальше поступай. Вера тебя спасла.

И затем трагикомическая сцена с исцелением дочери Иаира. В доме восточные рыдания. Иисус, вместо того чтобы, как приличный человек, присоединиться к рыданию, одежду на Себе разорвать, говорит: «Она просто спит, не обращайте внимания». Поворот сюжета: рыдание тут же превращается в хохот над Иисусом — сильная сцена. И сильное, видать, горе было. Начальник синагоги — значительный человек, многие хотели выразить ему сочувствие.

Поднял Иисус эту девочку. Лука отметил деталь: Иисус приказал, чтобы дали ей есть. По этим мелким деталям видно, что Лука, скорее всего, беседовал со свидетелями события. Случаи оживления умерших встречаются не только в христианской мистике, во многих восточных религиях, даже не в религиях, а там, где есть люди, из интереса к Богу аккумулировавшие большую силу, необходимую для таких вещей. Евангелие нам пытается о другом сказать. Важно не то, что Иисус это делает, а что позиционирует Себя как источника этой силы. Он — жизнь, как говорит Иоанн.

Этот источник жизни в себе нам надо искать. И удивительно, что в себе мы его находим, когда начинаем служить другим: не мелко, суетливо, чтобы отделаться от вида просящего и страдающего человека — тяжело смотреть на страдающего. И не для повышения самооценки. Это поверхностная помощь, в ней нет доступа к источнику жизни. Без созерцания и подлинное служение невозможно. Служение другим — принципиальный импульс, то, что помогает не временно, а по большому счету. Когда в созерцании к этому приходишь, общение с другими оказывается спокойнее, мелочь, которая на поверхности, не задевает.

Но: чтобы я мог тебе служить, ты должен позволить мне тебе служить. Если ты позволяешь, я имею власть тебе служить. Это к вопросу о власти. Церковь — не демократический институт.

В Равенне в конце октября собиралась Смешанная католико-православная комиссия по диалогу. В предыдущие годы они важные документы принимали: о единстве в вере, об общем взгляде на таинства — и сейчас подошли к центральному вопросу — к единому взгляду на власть в Церкви. Исторически всегда признавался авторитет римского епископа как того, кто имеет достаточный потенциал для разрешения споров и на вселенских соборах, и в более частных конфликтах между церквями. Вариантов общения с римским епископом три: общение в вере и в таинствах, принятие таинств членами Православной и Католической Церквей друг у друга. Православных церквей много, и часть из них находится в полном общении с со Святым Престолом, как мы, как УГКЦ, а часть нет. Общение в таинствах на одном полюсе, очень важное, потому что это общение на уровне источника жизни, о котором мы говорили. Это не поверхностное общение, хотя чаще всего люди не доходят до осознания этого уровня. На другом полюсе административное подчинение: Рим командует, остальные исполняют. В отличие от евхаристического общения на уровне тайны, это административное общение можно очень четко построить. Но сама по себе административная власть — ерунда, если нет доверия к власти. Если нет подлинного авторитета власти, то и не получится принять служение власти с доверием. Как было сегодня на группе: я стараюсь послужить, давая моральный анализ и оценку, а все орут: куда, это авторитаризм и т.д.

Должна быть золотая середина. Это принцип соборности. В Восточной Церкви он всегда был, учитывая восточную склонность к деспотизму. В Западной Церкви парадоксально: она основана на римском праве и склонна к жесткому централизму.

Западное название соборности — коллегиальность. Анализ ее такой: даже если все мы равны в совете, всё-таки должен быть старший лидер, которому мы доверяем функцию персонифицировать наше единство, собрать и выразить наше мнение. Так в замысле Божием — это не человеческая придумка, а антропологический принцип: любая группа должна быть кем-то персонифицирована. Это не означает, что этот человек всё решает, узурпирует. Он помогает самосознанию группы, ее лучшему пониманию себя. Таков принцип власти как служения и соборности с фигурой апостола Петра среди остальных апостолов. Эта модель осуществляется в Церкви на всех уровнях, от руководства Церкви, епископов, где главный — предстоятель Вселенской Церкви. На уровне епархии: епископ — глава Церкви, он командирует священников к служению. Но без них он никто, через них он осуществляется и служит в Церкви. На уровне приходов, общин. Со временем выявляются харизмы общин, призвания, дары. Они тоже действуют как власть, если в общине есть достаточное доверие к человеку, чтобы принять его специфическое служение. Смешное, может быть, очень: вести церковный хор. Или более серьезное: быть советчиком по семейным, деловым вопросам. Масса харизм. Когда кто-то языками начинает говорить — пусть. Но нужны простые харизмы: поддержать человека в тяжелую минуту — неважно чем, но не обманывая его, не давая ложных ожиданий. Иногда очень просто это сделать — прикосновением. Но это важная харизма, и не у многих она есть.