Семья Святого Лазаря

Трудно мне читать этот евангельский фрагмент, потому что кажется, что очень сложную интригу Матфею — наверное, не только Матфею, а и общине, в которой он был, иудеям, перешедшим в христианство, — приходится конструировать, чтобы переместить Иисуса из Вифлеема, где, согласно пророчеству, Он должен был родиться, в Назарет, где Он провел детство.

Как база используются два пророчества: о Рахили и из Осии: «Из Египта вызвал сына Моего». Путь пролегает из Вифлеема в Египет, из Египта в Назарет. Больше никто из евангелистов об этом не пишет. Не знаю даже, как относиться к этому описанию. Думаю, больше как к теологической истине, которая гласит, что у Иисуса и у всех, кто Его окружает, жизнь по голографическому принципу построена: в каждой точке жизненного пути лейтмотив — преследование от властей мира сего. В начале жизни — от жестокого и властолюбивого царя Ирода, на чьей совести гибель несчастных младенцев. Конец жизненного пути Иисуса — принятие смерти от тех же по сути властей, но уже римских преимущественно. Конечно, это не укладывается в более позднюю проповедь в посланиях Павла, проповедь сотрудничества с властями и безусловного принятия их. Не стыкуется: чистой власти нет, через нее проходит грех, как и через все структуры общества. Столкновение власти с последователями Иисуса производит неустранимый конфликт, ведущий к гибели того, кто слабее здесь, в видимом мире, но сильнее в измерении вечности. Многие наши беды происходят от того, что мы это измерение вечности часто упускаем из виду.

Еще я думал о том, что путь к Богу через Христа — это мой путь. Я стараюсь быть в общении с Духом Христа, как бывают в общении с духами, слушать Его Дух и в большом, и в малом; и в малоуловимых душевных движениях, говорящих: правда там, а не здесь, — то есть ориентирующих, и в больших интеллектуальных конструкциях Церкви: в социальном учении, догматическом учении. Это мой путь к Богу. Заставлять кого-то другого идти по этому пути я не могу. Не могу даже толком объяснить, как встать на этот путь, потому что Бог говорит с человеком, говорит в сердце, и, если человек отказывается слушать, что я могу сделать?

У меня есть восприятие Троицы и общения святых через литургию. Важный элемент — литургическое пение. Это у нас не очень получается, но смысл пения на литургии в том, что это способ общей молитвы. Общность ее выражается не просто в общей интенции и не просто в том, что люди поют все один текст. Не менее важно и другое: в этом пении люди научаются слышать не только себя и других, но и общий хор. Мастерство хорового церковного пения — это не вокализм и не хоровое пение само по себе, а искусство стать едиными через это пение и воздать славу Богу на невербальном уровне, как община. Не так важно, у кого какое мастерство. Важно, чтобы внимание и намерение было сконцентрировано на этом, а не на ощущении полета.