Семья Святого Лазаря

Евр 7,7-17; Лк 2,22-40

Есть такое примитивное понимание праздника Сретения, которое можно встретить на проповедях во многих российских храмах: что это была передача эстафетной палочки от ветхозаветного священства, которое ничего не означало, к новозаветному священству, настоящему. Иудеи, как только эстафетную палочку передали, отвалились, больше не являются передовым отрядом Бога, и Ему на них наплевать; теперь Его интересует христианство.

Этому противостоит богословское понимание, которое было закреплено на II Ватиканском соборе. Сводится оно к тому, что настоящее иудейство как настоящая связь с живым Богом Ветхого Завета — вещь настолько серьезная, что, если иудей признаёт в Иисусе Спасителя, ему и креститься не нужно: он уже допущен ко всем христианским таинствам.

Вчера в Интернете я видел кондовых православных, которые скрежетали зубами: Католическая Церковь совсем отпала от Бога, в том числе по этой позиции. Действительно, если какое-нибудь тридентское богословие делало акцент на различии между библейским содержанием Нового Завета и Ветхого Завета, то новое богословие, подкрепленное новым духом и научными исследованиями, делает больший акцент на непрерывности заветов, на перетекании. Иисус возник как личность и был узнан как Мессия именно потому, что всё было готово. Не признай иудеи Его как Спасителя, не пошло бы христианство ни в какой языческий мир. Это очень важно.

Иудейский народ Божий на себя в позднем иудаизме стал смотреть более инструментально, как на орудие, которое Бог выбрал не ради него самого, а чтобы спасти весь мир. Тогда от завета с Моисеем, с Авраамом надо спускаться ниже по исторической лестнице, к завету с Ноем. Завет через Ноя — со всем человечеством. Это общие условия, при которых человечество вообще может жить на земле как вид, порожденный Богом. Это прежде всего золотое правило морали, естественного закона: не делай другим того, чего не желаешь себе. То есть признавай в любом другом такое же творение Божие, как ты, и не посягай на то, что принадлежит Богу. В метафорической форме это выражено как предписание: не ешь удавленины, не ешь с кровью. Кровь для иудеев — это жизнь, витальная сила. Жизнь — хрупкий дар. Из глубокой раны кровь течет-течет, и вытечет вся. Поэтому очень внимательно нужно строить поведение, чтобы беречь жизнь. Эти вещи входят в естественный закон, как он в иудаизме сформулирован и потом подтвержден в Деяниях.

Мы видим, что в каждом последующем завете в Библии заключен предыдущий. И наоборот, чтобы осуществился завет с Ноем, нужно, чтобы осуществился завет в Богочеловеке.

Вернемся к глубокой философии, на которой выросла гуманистическая психология. Здесь есть отношение к эмпатическому слушанию как к механизму, который действует как чудо. Если человека слушаешь эмпатически, в нем происходят изменения к лучшему, он понимает и принимает вещи, которых раньше не понимал и не принимал. Изменяются его реакции в сторону большей цельности, исцеления. Нужно просто слушать, реагировать парафразом максимум. Реагировать природным образом: недоумением, моментами неприязни — но только моментами, потому что Бог не испытывает неприязни ни к одному из Своих творений.

Со стороны христианства есть два взгляда на гуманистическую психологию и недирективную психотерапию. Первый: если я психотерапевт, консультант-христианин, то реакции мои будут христианскими в той мере, в какой я на самом деле христианин, в какой Христос во мне живет. Тогда Христос через меня, через мое эмпатическое слушание будет действовать в другом человеке. Тогда нет противоречий между роджерианством и христианством. Много есть школ такого плана.

Другой взгляд основан на том, что, если бы Христос только делал — творил чудеса, исцелял, превращал воду в вино, молча, никто бы не узнал в Нем Мессию. Подумали бы, что просто фокусы показывает. Дела и физические реакции Иисуса находят подтверждение и объяснение в Его учении о Царстве, о Себе Самом. Исходя из этого взгляда, недирективная психотерапия не является христианской. Психотерапевту мало вести себя по-христиански, надо объяснить, что за этим поведением стоит, какая невидимая реальность.

Второе направление превалирует в российской так называемой православной психологии. Это неоднородная социальная группа, где есть люди, которые понимают дело на том уровне, на каком я говорю, а есть люди, которые при произнесении слова «гуманистический» ощущают запах серы. Про таких чувствительных людей не буду говорить, тут нужен клиницист или экзорцист. Но проблема есть. Сталкиваемся с ней хотя бы в благотворительности. Первую энциклику Папа написал во многом вдохновленный деятельностью Каритас в Германии и Франции. Установка: не будем проповедовать, индоктринировать. Будем просто благотворить по-христиански. Иногда получается, а чаще нет. Чаще приводит к выхолащиванию веры у самих благотворителей. Это большой знак вопроса, говорящий о слабости человека, о силе греха, о том, что на пути естественного закона человек не может сам подняться к Богу. Не хватает сил, уверенности, мировоззренческой основы. Тайна Христа оказывается необходимой поддержкой.