Семья Святого Лазаря

(римская традиция)

1 Петр 5,5-14; Пс 89; Мк 16,15-20

Сейчас я думаю о том, как Петр и Павел оказались в Риме, центре тогдашнего мира. Их под действием Святого Духа ноги принесли именно туда. Действительно, была убежденность в том, что Евангелие, которое они на краю мира услышали от Иисуса, должно возвещаться из центра мира, для всех.

Где сейчас центр мира, не знаю. У нас Москва — это определенно особая точка в России. Условия этого города таковы, что людям с редко встречающимися взглядами, людям редких пород удается здесь встретиться, накопить критическую массу. За то, что Бог нас поместил в Москву, нам стоит Его поблагодарить. Ведь кроме как в Москве — и, в какой-то мере, в Петербурге — больше нигде нет такой католической среды, критическая масса интеллигенции не набирается. Я говорю об интеллигенции не потому, что она ядро Церкви, а потому что у нее есть обязанность быть органом самопонимания в народе и более простым людям предоставлять опорные смыслы для общественной жизни.

Есть и вопрос языка: как передать Евангелие? Я был на этой неделе на пастырской встрече по катехизации. Там у батюшек, которые действительно этим занимаются, главная проблема в том, что не удается, как правило, организовать катехизацию взрослых в группе. Или: катехизировали людей, крестили, а они потом в Церковь не ходят. И всякие проблемы, вокруг этого возникающие. Например, батюшка жалуется: приходит к нему профессор, и невозможно его катехизировать с простыми людьми, потому что он всё знает.

Мне это было дико слушать: люди не понимают, что значит передача веры в наше время. Та катехизация, о которой они говорят, осуществляется в тех странах, где 120 % католиков на душу населения — таких, как Польша, аграрная Словакия. Люди с детства входят в атмосферу общины верующих. В школе их подучили теории веры. Но главное — дети всё впитывают в семье, в общении родственников, в храмовой вере. У этих людей детская вера, и потом ее уже трудно изменить существенно.

Это и хорошо и плохо. Вера впитывается ребенком (до 5 лет он в единицу времени воспринимает в 7 раз больше, чем взрослый) сразу в этно-конфессиональном контексте. Потом он может учиться в семинарии, читать умные теологические книги, участвовать в движениях. Но ядро веры у него останется таким, как в детстве он его воспринял: если в традиционной Церкви, то в форме традиционно-этнической конфессиональной веры. Эти люди в большой мере не способны к религиозному диалогу с другими, и им невдомек даже, насколько неспособны.

Еще одной вещи им не понять: что евангелизация для нового человека из нерелигиозной культуры начинается не с сообщения истины о Боге. Конечно, это тоже нужно, но начинать надо с возбуждения интереса к другому человеку, через которого Бог говорит с тобой. Группа катехизации для этого и нужна. Это очевидно для нас. Мы понимаем ,что без группы общения, без групповой работы мы никогда не были бы христианами в том смысле, как мы понимаем это слово. Не имели бы способности слушать Бога через другого человека, слушать другого человека, не разрушаясь — быть открытыми и не разрушаться от этого.

Понимания этих вещей я на пастырской встрече не увидел. Прямо как пустыня. За исключением некоторых западных батюшек из таких стран, как Англия и Германия, где Католическая Церковь в меньшинстве и есть многовековой опыт принятия в Церковь людей извне: протестантов или атеистов. Есть опыт диалога, который нам очень трудно дается. Мы боимся потерять в диалоге нашу хваленую ортодоксальность. Риск есть, но не потеряем, если это настоящий диалог, как его понимает Католическая Церковь: мужественная и рискованная вещь, а не толерантность. Нужно будет об этом говорить и писать, как-то оживлять нашу византийскую церковку.

Назову еще одну вещь, связанную с языком евангелизации, катехизации. В четверг была у нас служба Великой пятницы, страстей Господних. Читалось 12 Евангелий, они перемежались молитвами, антифонами, поэтическими комментариями. Эти тексты — беда: много теологического антисемитизма, проклятий иудеям, и много упрощенного анахронического богословия. Это всё надо переделать. Конечно, мы в общине будем это делать. Но этим опытом нужно делиться и с остальной Церковью в России, делиться в жанре диалога, в открытости, с обоснованным риском набить шишки, но и с риском обнаружить в этих текстах ценности, которых мы сейчас не видим.

Вернемся к евангелисту Марку, который был письменным голосом римской общины. Сейчас экзегеты обнаруживают, допустим, в посланиях Павла, в других новозаветных текстах много элементов современной греческой культуры. Например, при обращении Савла Христос говорит ему: «Трудно тебе идти против рожна» — это из трагедии Еврипида. Крылатые выражения, способы мышления, метафоры, которые в культуре есть, Павловские аналогии со спортивными состязаниями, гимнастическими упражнениями — всё это налаживает связи с культурой. Над этим нам тоже надо думать: как нам делать литургию открытой для культуры, которая нас окружает, какой словарь найти для обличения ее грехов и т.д.

© о. Сергей Николенко 2008