Семья Святого Лазаря

Гал 1,11-19; Лк 16,19-31

В начале Послания к галатам апостол Павел рассказывает свою историю. За ней — не просто радость обращения, а и большая обида на то, что, когда он был иудеем, и более ревностным в соблюдении закона, чем остальные, это оказалось ерундой. Он гнал Христову Церковь, то есть преследовал самого Христа. Знание закона и следование закону ему ничем не помогло. Это его некоторая личная обида на культ закона в иудаизме. Он думал, что закон спасёт, а закон не спас. Правда, в этом фрагменте он отмечает, что был «неумеренным ревнителем отеческих преданий». Это значит, строго говоря, что дело не в законе, а в его собственной неумеренности.

Ему повезло, Христос ему открылся при жизни. История о Лазаре и богаче более жестока. Да, одевался и питался богач хорошо — ради Бога, это его дело. Замечательная черта у него была, которая проявилась уже в аду — забота о родных. Мучаясь в аду, он думает не столько о себе, сколько о братьях, которые не знают того, о чём он узнал сейчас. Он хочет спасти их, но не получается. Опять можно сказать, что неумеренность у него есть: всё сердце отдал родственникам, а для чужого человека, Лазаря, ничего не оставил. Мы можем на психологическом уровне массу оправданий для него найти: увлекающийся человек. Но в конечном итоге он оказался там, где оказался. Это не шутки. Иисус использует иудейские представления о шеоле, об аде, нигде не опровергает их, указывая тем самым, что всё очень серьёзно.

С другой стороны Лазарь — мы не знаем, может быть, у него были тайные пороки, которых он не имел возможности реализовать по бедности и по болезни. Ассоциации меня уводят к трагическому происшествию, имевшему место в начале прошлой недели — убийству двух монахов-иезуитов. Это известие прогремело и по московскому маленькому католическому мирку, и по всему миру, католическому и некатолическому. Но очень неприятный осадок это убийство у людей оставляет, в связи с тем что обстоятельства его предположительно были неоднозначные. В квартире были обнаружены следы застолья, алкоголя, другие вещи, указывающие на возможность тайных сексуальных пороков. Следствие идёт. Реакция общественности полярная. Одни с удовлетворением потирают руки: да, знаем, все эти монахи — гомосексуалисты и лицемеры. Другая реакция: нет, святые люди, не могло ничего быть. Мы у них исповедовались, причащались…

Как гласит старая пословица, у дьявола всего две руки. Оба варианта от дьявола, я думаю. У монаха и священника жизнь тяжёлая. Он избирает двойную ношу, и дьявол на него нападает с удвоенной силой. Общежительное монашество с его уставами и принципами помогает людям, объединившимся в монашескую общину, выстоять в борьбе с дьяволом. Тайные пороки бывают, на то и духовная борьба. Вопрос в том, как сам человек к этому относится, насколько стыдится, насколько он внутренне непримирим к пороку. Причём пороки объединяются в компании. Алкоголь, в частности, провоцирует многое другое. Даже если — я говорю «даже» и «если» — мы признаем, что что-то такое имело место быть, другой вопрос возникает: прихожане, которые у них исповедовались и причащались, разве не получали благодать, прощение грехов, тело Христово — евхаристию? При том условии, что у священника, который является слабым, грешным, порочным человеком, идёт борьба с грехом и он кается, таинства, им совершаемые, оказываются действительными. Другое дело, что если прихожанин попросит духовного совета у такого священника, тот может поделиться своим раскаянием, осознанием вины — и это всё полезно. Но он не сможет поделиться духовным опытом, сильнейшим опытом победы над грехом. Отсутствие этого опыта очень важно и для совершающего таинство, и для принимающего.