Семья Святого Лазаря

Я сейчас думал о том, в какой обстановке жили и работали наши сегодняшние герои – каппадокийские отцы. Общественное сознание занимают отношения между Лицами Троицы или Кто такая Мария Богородица. Для моего поколения такой темой был полет Гагарина. Постановления Соборов становятся праздником для части верных христиан и горем для другой их части. Поэтому понятно вдохновение, с которым догматические положения облекались в форму песен, литургических гимнов. Анафора св. Василия Великого – пример этого. А в сегодняшнем мире есть очень мало нормальных людей, читавших его анафору и осознавших, что всю научно-богословскую картину мира, существовавшую во времена Василия, он включил в свою литургию, придав ей радостную эмоциональную окрашенность.

Я, когда пытаюсь найти какие-то аналоги, вспоминаю песню Дунаевского из фильма, кажется, «Дети капитана Гранта»: «А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!». Иудейская радость по поводу того, что самые главные в мире вещи нам открыты и открыты правильные дороги, мы знаем, как по ним идти. Да, встречаем испытания, но они лишь прибавляют нам счастья. Меня могут побранить более продвинутые верующие, но что-то подобное я ощущаю в литургии св. Василия. Не заунывная, зажатая торжественность, построенная на страхе перед Богом, Церковью, императором, администрацией, перед всем на свете, а нечто противоположное.

Моя проблема и задача – концепция церкви византийского обряда в России мне непонятна. Но это часть более общей задачи: мне неясна и концепция христианства в современном мире. Просто неясны мне естественные, нормальные средства самовыражения Божьих людей, когда они собираются вместе. Иначе говоря, нормальные средства литургии неясны мне. И месса, как она есть, и византийская литургия у меня вызывают одинаковое ощущение пребывания и не в видимом мире, и не в Царстве Небесном, а в какой-то пыльной консерватории. Там водят смычком по струнам по утвержденным запыленным канонам и не более того. Есть попытки что-то современное и достаточно уродливое вставить местами, а по большому счету какофония выходит. А хочется более подлинного разговора с Богом и между собой: с живыми и мертвыми, с ангелами и всем творением. И происходящее со мной, происходит со многими людьми, и кого-то (не меня) с богословскими и поэтическими талантами должно побуждать к созданию новых литургических текстов и музыки, к открытиям, проще говоря.

Увы, в нашем окружении, в моем культурном окружении таких людей нет, и это очень обидно. Те литургии, что у нас в общине проходят, — бедные, но эффект подлинности достигается благодаря тому, что у каждого есть возможность высказать то, что Бог действительно произвел в душе, используя простые слова, нескладные и корявые, в которых, однако, проступает действие Духа Святого. И в этом сила нашей литургии. Чего хочется? Подключить средства, музыкальные и поэтические, которые позволили бы наши переживания делали более тонкими и более аутентичными, помогли бы нам выражать эти божественные импульсы. Думаю, на моем веку вряд ли это произойдет, но, наверно, об этом стоит молиться. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2010