Семья Святого Лазаря

Иисус сказал притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. Лк 18,10-14

Посмотрел я записи моих проповедей за последние три года. Оказывается, я все время говорю одно и то же. Конечно, есть надежда, что с помощью Божьей слушатели за год все забывают.

Думал я, что сказать сегодня. И заинтересовался историей подготовительных недель Великого Поста, которые сейчас начались. Эти недели – словно буфер между разгульной христианской жизнью рядового времени и подвигом Поста. Оказывается, в время формирования этого литургического цикла неделя мытаря и фарисея (сплошная, вообще без постных дней) совпадала с постом у иудеев или у армян (разные источники говорят по-разному). Так как христианам того времени важно было показать отличие от иудеев (или от армян-еретиков, отделившихся от Константинополя и политически, и в церковном отношении), византийская церковь установила отсутствие поста в эти дни: сейчас постятся фарисеи, и этот пост неправильный и вся их вера – от лукавого.

А мы сейчас неделю молитв о единстве христиан проводим, а в прошлое воскресенье папа в Риме посетил синагогу и всячески с раввином лобзался. Говорю об этом не потому, что хочу посеять едоверие к Церкви. А в Церкви за прошедшие века шел процесс отдаления от исторического Христа. То, каким Он был на самом деле, — не только слова, но манера говорить, Его прикосновения к людям, все многообразие опыта: интеллектуального, эмоционального, тактильного – все это стало быстро уходить со смертью апостолов (вспомним, как Павел в одном из посланий пишет: «если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем»). Но одновременно усиливается познание Христа – каков Он сейчас, сидящий одесную Отца. Понятно, что этот процесс нельзя рассматривать как некое поступательное движение. Все время происходят и обвалы, и прорывы. В целом же это имеет место. А параллельно в нашей европейской культуре представление о человеке становится более тонким. Пусть минувший 20 век был веком огромных страданий и изощренной жестокости, но представление о насилии все более смещается от физического к эмоциональному и духовному. В современной Европе считается неприличным и невозможным на человека голос повысить: это унижение собеседника, давление на него.

История формирования литургического года содержит в себе много смешного. Но у нас есть сейчас возможность от этой истории абстрагироваться и взять из содержания сегодняшней литургии то подлинное, что на протяжении веков Церковь из нее брала и могла брать. Я сказал сейчас «Церковь», а может быть, надо говорить не о массовом понимании Церкви, а говорить о Церкви в библейском понимании : «остаток Израиля», те, кто приходит, чтобы с открытыми ушами слушать Бога и могут услышать Его слова. Таких немного и всегда немного было.

Для меня сегодня притча Иисуса говорит: когда я трезв, спокоен, рассудителен перед лицом Бога, я могу понять кое-что, услышать Бога, узнать Бога. Но то, что нельзя взять рассудительностью, можно взять сердечным воплем отчаяния: я стараюсь жить по-божески, стараюсь Христу принадлежать, а одновременно – не хочу этого. Моя натура такова: в мелочах, да и в крупных вещах стараюсь от Него утаиться и обмануть Его. можно спокойно к этому относиться: конечно, грешен, но все грешны, зато есть благодать, Таинства. Все идет, как надо. Чтобы увидеть то, что мы не замечаем, надо выйти из себя. И мытарь из себя выходит. Он ведет себя, как ненормальный. В нем много и честности, и искренности, и другого, что можно оценить и похвалить. Но он не видит. Ощущение неправды, видение неправды в своей жизни для него заслоняет все остальное. Психолог сейчас рассуждал бы о приступе чувства вины, но такие таинственные механизмы нашей духовной жизни показывают, что без таких приступов не обойтись. Через наши вопли Бог помогает нам.

Дальше можно говорить много умных слов. Поэтому помолимся.

© Священник Сергей Николенко 2010