Семья Святого Лазаря

Чтения субботы XII рядовой недели год C

История про сотника пугает тем, что сотник совершенно логичен и разумен, а Иисуса именно это вводит в изумление.

У меня есть два привычных хода мыслей, которые никак не соединяются воедино.

Один – про внутреннюю жизнь.
Как проистекает исцеление человека в ходе того как покаяние становится все глубже, а личность очищается? Это размышления о том, как ощутить величину своего страдания, область страдания, причины, его вызывающие. И затем обдумывать в молитве открывшуюся правду. Эта правда такая близкая, она все время при мне, но бодрость ее отодвигает за себя. Бодрость – это устаревшее принятие случившихся несчастий. Бодрость как отрицание несчастий. Принятие устаревает, его надо обновлять. Как часто? Неверная постановка вопроса. Не начнешь обновлять, пока само не начнется.

Другой – про Вселенную.
Бог виден как Творец, по отпечаткам на творении. Космическое Откровение завораживает. Вызывает восторг с веселым страхом пространства, как катишься на санках с горки.
Совсем другой страх приходит от исторического Откровения. От его эфемерности, от кажущейся невозможности освободить историю от лжи, тенденциозности. От прямой неспособности человека воспринимать факты вне мифологической оболочки.

Вспоминаются ощущения молодости, когда в советской Литве покупали в костелах крестики, образки, свечки – какое чувство приятной значимости вызывали эти вещи. Какими ценными подарками они тогда представлялись. Как не виделось в них поверхностного сентиментального благочестия.

Правда о Боге виделась с годами все более жестокой, а правда о человеке – все более обескураживающей.

Какое еще христианство?
Как в первом чтении показано? Люди живут в основном как живется. Кто смел тот и съел. По законам дарвинизма. Хочешь жить – крутись. Своего не уступай. Уступка – признак слабости.

Христианствующая публика старается этот стиль жизни рационализировать так, чтобы поблагороднее смотрелось. Особенно сверху.
В определенной мере даже получается повысить болевой порог, выше которого начинается уже совершенно неразборчивое скотство. Это хорошо, это – достижение разума, просвещенного верой.

Если Бог по Своему Провидению допускает видимые несчастья, значит, это не так важно. Есть более важные вещи. Какие? Моему слабому разуму этого не понять. Мой ответ на собственную неспособность – молитва.

Молитва – это не пустое пребывание перед мировым пространством. Это вопль, обращенный к Тому, Кто несет ответственность за этот мир. Вопль может быть о ясных и конкретных вещах, а может быть и о неясном, общем, неформулируемом. Усилие воли, которое стоит за воплем, усилие изменить то, что есть, в том числе и себя – если оно вызывает этот вопль, то он не пустой.

Посмотрим что дальше. Слава Богу. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2010