Семья Святого Лазаря

Чтения здесь.

Предрождественское время: мысли в голове бродят тяжелые как жернова. Ощущается напор этих как бы рождественских сказок, вот эти сентиментальные гротики с младенцами, с осликами, снежок, елочки, все такое уютное, сентиментальное. На этом фоне, значит, повествуются в Церкви истории о Рождестве в хлеву, в яслях, о пастухах, об ангелах, — это все такое милое домашнее сентиментальное и за этим очень трудно выделить, что действительно было, что за женщина Мария, Матерь Божия, что про нее придумали, а что на самом деле было. Трудно выделить строго исторические события, а еще труднее понять, каким образом эти люди Мария, Иосиф, Иисус, как они связаны с вот этой силой, которую мы священной называем, sacrum.

Вот эта сила, которую понять мы не можем, но действие ее ощущаем все время в нашей жизни. Ощущаем негативно как безысходность от того, что есть жизненная ситуация, в которую мы влетели по судьбе нашей, настолько тяжелая, что выхода из нее не видно. И кажется, что эта тяжесть до бесконечности будет, и тяжелее ее ничего нет. И мы понимаем, что это не откуда-то взялось, а это результат действия некой силы. То, что эта сила поставила нас в такое положение, мы своей несчастной верхней головой понимаем, что это цель имеет какую-то. Какую цель? И позитивные вещи, когда такие удивительные несообразности случаются в нашей жизни, которые мы справедливо воспринимаем как подарки, понимаем, что тоже это не случайно все. Я придурок придурком, но я для этой силы представляю интерес и другие тоже. И этот самый закон нравственный, который в сердце есть, что там про него философы, психологи, и генетики не придумают, он все равно есть. И он показывает мне, что нужно делать, и чего этой силе, этой реальности хочется. И одновременно я совершенно не могу понять, чего ей хочется, в конце концов.

Эти сказки и истории про устройство Царства Небесного – это такие или чересчур общие, абстрактные, или чересчур сентиментальные истории, для того, чтобы правдой быть. И вот я повторяю: в преддверии Рождества это все сливается в один ком, и эта таинственная очень фигура Матери Марии. Таинственная потому что – да простит мне почтенная публика – нормальному человеку совершенно непонятно, почему она должна так выпячиваться. Боле того, нормальному человеку, непредвзятому, понятно, что также как у человека есть потребность в отцовском образе Божества, так же есть потребность и в женском образе, материнском. Вот эта потребность, она действительно в природе, в генах есть. Но почему вот эту потребность мы должны проецировать на эту женщину, непонятно.

И Церковь тут как-то балансирует, пытаясь выработать хорошее богословие, показывающее, что Мария играет важную роль в искуплении, но не такую важную, как ее Сын. И это не получается как следует. Есть опыт мистический святых — и женщин, и мужчин, — встречи с Дамой. Дамой, в которой узнают Марию, а иногда не узнают. Но всегда есть вопрос: это некое ангельское явление божества как такового, или персонально личность этой самой Марии, которая в Евангелии описана, приходит, уже в новой силе и славе Божьей, почти как Сын. И последний вопрос, который у каждого нормального человека возникает: почему Иисус такой уникальный единородный Сын Божий, а я нет. Не единородная дочь или сын Божий. Почему я не такой, как Он? Действительно я хуже? а почему тогда, зачем? для чего Бог ему дал, а меня обделил? Ну это такие вопросы, собственно, — почему Бог такой, что делает так? что Ему нужно? Вопросы для подготовки к Рождеству. Спасибо.

© Священник Сергей Николенко 2010