Семья Святого Лазаря

Чтения

Сегодня литургия Слова с выраженным эсхатологическим оттенком. Чтение книги пророка Ионы – сказочная история о том, как Иона пришел в столицу Ассирии, в Ниневию. Ассирия – это была империя почище Ирака с Ираном, очень агрессивная. Походил, попроповедовал, что через 40 дней Ниневия будет разрушена, и там все покаялись, оделись во вретище. Бог пожалел, и обошлось всё. Такая сказка, нарочитая – потому что дальше сюжет оборачивается: Иона, наконец, покаялся сам. Парадоксальная ситуация, — человек, который призывает к покаянию других, и они все покаялись, оказался сам с жестоким сердцем, нуждающийся в покаянии. Первый парадокс в литургии Слова сегодняшней.

Второй парадокс – эти эсхатологические увещевания апостола Павла, обращенные к Коринфянам, когда он говорит, что времени уже осталось мало. Те, у кого есть семья, не привязывайтесь к ней, ищите внутреннего одиночества. И горюющие, плачущие, у кого какое-то горе, уныние – не привязывайтесь к нему, а ведите себя так, как будто ничего не произошло. То же и с радующимися, и с покупающими. И с пользующимися этим миром – то есть, с теми, кто считает, что мы хозяева жизни и мы тут как хотим, так и воротим. Будьте как непользующиеся. Как те, кто в этом мире абсолютно бессильны. Ибо проходит образ этого мира. Это ситуация, в которой мы, как верующие люди, оказываемся. Мы понимаем, что образ этого греховного и неполного, недоделанного мира проходит. Всё то, что заставляет нас относиться к нему, обращаться к нему, не годится, по-другому нужно. Мы это понимаем – одна беда, что этот мир всё не проходит и не проходит, не пройдет никак. Временные, незначительные вещи оказываются гораздо постояннее и весомее, чем вечные, но невидимые, которые то видишь внутренним взором, то не видишь. А то, что есть, оно все время перед нами.

Вчера встречался с друзьями юности, сначала все болтали без умолку, потом начали плакать, потому что слишком многие из тех, кого любили, кто дорог был, умерли уже, нет их, и жизнь идет, как будто их и не было даже физически. А в сердце это место занято. О здоровье сейчас очень много заботы, потому что раньше здоровья хватало на то, чтобы ходить к врачам и лечиться у них. Сейчас на это здоровья уже нет. Не помогают уже врачи. А нас учили так – неважно, какой вопрос, из какой области – найди книжки, разберись и придумай сам, найди решение. И точно так же делаем. И все занимаются самолечением – изучают болезни сами. Все делают гимнастику для акупунктурных точек, для меридианов, не сговариваясь, все вышли на это независимо. Но отличие этих наших друзей от нас с Верой в том, что они увлечены технологией. Важно правильно делать упражнения, правильно питаться. И тогда энергия будет накапливаться, организм очищается. А то, что эту энергию упражнениями накапливаешь, но потом она за три минуты вся уходит в невроз и через невроз уходит на обогрев космического пространства, вот это не доходит. Нет понимания, что духовная жизнь — это реальность. И позиция в религиозном отношении у них такая – мы верующие, но мы вне религий. Потому что религии – это другое. Вера это то, что не противоречит науке, а религия – это то, что противоречит науке. Это суеверия и глупости всякие. Глупости, связанные с политикой, человеческой глупостью и тому подобное. Точнее, со стремлением людей, чтобы с ними обращались как с глупыми. Объяснить не объяснишь, конечно, ничего, да и задачи у меня такой не было. Я давно уже не обращаю внимания на то, что люди говорят про себя. Я стараюсь сквозь это проходить к тому, что у человека на сердце. А на сердце много боли и видно – кто-то в детстве получил много любви, и теперь какие бы он глупости ни говорил, эта полученная любовь позволяет ему тащить на себе других, тех, которые недополучили или совсем не получили. Они прямо на него вешаются гроздьями, в виде жен, друзей, подруг. И он думает, что у него никаких высоких принципов нет, ничего такого нет — думает, что просто живет в свое удовольствие, а на самом деле он обвешан такими людьми, которые то, что им Бог должен был дать через родителей, берут себе через него. Интересно это всё, и действительно, когда эти вещи наблюдаешь, слова слушать совсем неинтересно становится.

И другая вещь – Иисус проповедовал. Но это было не такое бла-бла-бла, которое в храме. В храме, где священнику важно повернуться правильно, движения все правильно сделать, слова сказать. Это принципиально другое было. Кто-то приходил послушать слово. Люди, которым истина была важнее всего. Но я думаю, в толпе, окружавшей Иисуса, — если действительно это были большие толпы, — таких людей были единицы. Основной массе здоровье нужно было. Здоровье, избавление от обремененности нуждами, тяготами этого века. Те, кому нужно было здоровье, получали исцеление. Эффект был. Те, кому нужно было психологическое утешение, получали его, потому что рассказы о Царстве, другом мире, другом принципе жизни завораживающие. Но это всё кусочки истины. Истина, она в полноте.

Думал я об Иисусе – о том, что такая внутренняя целостность у Него была не просто на психологическом уровне, духовном. Хотя, когда мы говорим «духовный», мы не сильно понимаем, о чем идет речь. Я думал о том, что у Него очень крепко душа была сцеплена с телом. Об этом можно говорить в психологических, эзотерических терминах. Но то, что с Ним сделали, это была смертная казнь «два в одном». Бичевание – это была, по сути дела, смертная казнь. Она просто формально не считалась смертной, а фактически люди не выживали после этого. И потом марш-бросок с перекладиной от креста, и это висение на кресте. Душа никак не отлипала от тела. Очень сильная была внутренняя энергия – условно говорю «энергия» за неимением более подходящего термина – энергия, которая, когда выплескивалась на этих покореженных людей, их восстанавливала настолько, что не только физические органы, нервные, мышечные ткани восстанавливались, но и пораженные болезнью и грехом мозговые структуры восстанавливались, так что человек оказывался чистеньким и свеженьким. Иисус его только предупреждал – иди и больше не греши. Не делай так, как ты делал до этого, ты можешь, у тебя внутри все подготовлено к этому. Такая энергия целостности. И вот, наконец, ресурс ее исчерпался до такой степени, что произошло разделение физического тела и души. Но аналогия такая, грубо говоря: человек стукнулся лбом, у него искры из глаз посыпались, он некоторое время в себя приходит, а потом пришел в себя и всё. Мы говорим, что это была настоящая смерть. Она как бы и настоящая, и не как у других людей, потому что после нее опять произошло восстановление. Но восстановление гораздо более сильное, — ну я простыми такими словами говорю, — чем до этого. Потому что душа приобрела над телом ту власть, которую не имела до смерти Иисуса. И почему это произошло, и как это произошло, это тайна, для нас пока что закрытая совершенно. Смерть оказалась этапом, кризисом, необходимым для такой перестройки, чтобы еще большую полноту это существо, эта личность приобрела. Полноту, уже находящуюся за границами наших местных, тутошных органов восприятия, и способности переработать это мозгом адекватно. Была дихотомия известная в 60-х годах – физики и лирики. Это такая вещь, где физика и лирика воедино соединены, тайна человеческого «я», человеческой личности, человеческой воли и физического устройства мироздания. Это всё что-то одно. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2011