Семья Святого Лазаря

2 Кор 11, 31 – 12, 9; Лк 16,19-31

Блаженный Алексей Зарицкий (1912-1963)

На прошлой неделе в среду отмечалась память отца Алексея Зарицкого. Этот день был установлен решением Конференции католических епископов России. В среду отмечали в латинском обряде, не было возможности отметить в восточном. Блаженный Алексей Зарицкий –если помните, когда папа Иоанн Павел II приезжал в Украину, ему там подготовили целый список украинских и русских священнослужителей восточного обряда. И вот в этом списке был и отец Алексей, — история у него, если коротко говорить, такая. Он учился во Львове и был, по-моему, там же и рукоположен митрополитом Шептицким перед войной. Во время войны он как-то работал как священник, а вот после войны, когда НКВД провело операцию по уничтожению украинской грекокатолической Церкви, он, как и многие священники, оказался перед альтернативой: или переходить в церковь Московской патриархии, или вообще перестать служить как священник, или становиться, по советским понятиям, преступником, то есть, служить подпольно и тайно окормлять верующих. Он в патриархию не пошел, причины на то были разнообразные. Одна из причин — то, что Московская патриархия возникла как проект Сталина, призванный укреплять патриотизм советских людей на войне, и, может быть, даже прежде всего патриотизм на оккупированных территориях и за границей. Другой момент — это то, что западная Украина, которая очень долго была в составе Австро-Венгерской империи, в отличие от восточной Украины и восточной Белоруссии, в составе российской Империи не была. То есть, СССР для них был таким чуждым образованием, заграницей.

Короче, отца Алексея быстренько замели по 58 статье за антисоветскую деятельность, получил он, по-моему, 8 лет. Отсидел, здоровье у него было некрепкое, так что в лагере ему было непросто. Мне посчастливилось знать в молодости довольно многих священников, которые прошли ГУЛАГ, католических и православных, и многие в лагере обнаружили, что, вообще говоря, это не русские притесняют другие народы, а есть такая власть, которая называет себя советской, коммунистической властью, и она в равной степени притесняет всех – русских и нерусских. И эти люди, в частности, священники, прошедшие лагеря, которые получали большие сроки, потом жили на поселениях в Сибири с выпущенными русскими, литовцами, белорусами, немцами… У них сознание было, в некотором отношении, интернациональное. Враг был один — дьявол, который действовал, прежде всего, через органы насилия и устрашения, через НКВД. И потом после смерти Сталина, после Берии уже в 56 году Зарицкого отпустили, и он был одно время на поселении в Казахстане в районе Караганды. А Караганда — это в те годы был такой как бы католический центр России, Западной Сибири. Наши католические епископы — те, которые из России, — прошли Караганду в свое время – и Кондрусевич, и епископ Верт. У Верта там детство прошло. И это была такая атмосфера: много было верующих — и грекокатоликов, и латинских католиков, — оторванных от корней, сорванных с родных мест, и это люди, которые были воспитаны в церковной культуре. И, конечно, оказавшись в таких страшных условиях, в таком стрессе, они исключительно нуждались в поддержке католических священников. И вот отец Алексей, как и другие священники, оказавшиеся в этой ситуации, ходил и ездил, оказывал поддержку. Потом его реабилитировали вчистую и предложили возвращаться на родину, и он отказался. Это такой важный момент.

Наверное, многие читали и знают книгу под названием «Отец Арсений», она много раз переиздавалась. Книга о русском православном священнике, который тоже пересидел лагерь, нашел себе паству в лагере, и после освобождения в 50-х годах тоже не стал служить в официальной Церкви, — он просто окормлял людей такими как бы неофициальными способами – поддерживал и словом, и молитвой. Его паства — это были люди, которые в войну получили опыт того, что Бог есть. Люди, пережившие какое-то чудесное спасение, какой-то опыт. И этих людей было очень много, у него была и переписка с ними, и приезжали к нему. И примерно по такому же пути пошел отец Алексей Зарицкий, — он не стал официальным священником, зарегистрированным, он ездил по Сибири и тайно окормлял верующих. Я повторяю — и грекокатоликов, и латинских католиков. Тогда, в тех условиях, между ними не было ни различий, ни конфликтов, — не до того было, выживать надо было. Пару лет он так проездил, потом властям это надоело, и они у него просто ликвидировали прописку. Он стал бездомным, то есть, по советским законам преступник. И все равно он не стал возвращаться в Западную Украину, и его посадили вторично. А поскольку он уже так сильно был истощен и измучен всеми испытаниями, то довольно быстро погиб в лагере, и по воспоминаниям очевидцев видно, что к нему было особо жестокое отношение со стороны лагерных работников.

Я теперь хотел бы вернуться к этому итальянскому священнику Леони, о котором я говорил в прошлый раз. Выпускник Руссикума, он в тех же условиях занимался не столько с традиционными верующими, сколько пытался обращать неверующих и атеистов, таких нормальных советских людей в грекокатоличество, в католичество восточного обряда. И за много лет лагерей, как он пишет, ему удалось обратить всего нескольких человек. Я обращаю ваше внимание на принципиальную разницу. Окормление верующих, которые были воспитаны в традиции, жили в религиозной и церковной традиции, и по каким-то причинам оказались вырваны из нее — это одно. А обращать в католичество, к тому же восточное, людей из атеистического мира, — это совсем другое. И тут я вернулся бы к сегодняшнему Евангелию, когда этот богач, заботясь о том, чтобы его родственники не попали в ад, предлагает аргументы, чтобы привести их к вере. Авраам говорит: «у них же всё есть». А этот говорит, что нет, они Моисея и пророков не слушают, а если воскресший из мертвых придет, то ему поверят. Нет, это оказывается недостаточно для того, чтобы люди вошли в Церковь. В Церковь в полном смысле этого слова, в католическую Церковь. Наш новый папа Франциск привык иметь дело с простым народом, — но с католическим, внутренне неиспорченным народом. Я думаю, мало полезного он сможет сделать и понять для многих стран восточной Европы, для России, потому что тут опереться на такой народ просто нельзя, люди испорчены. Мы, русские грекокатолики, не имели христианской традиции, и родители наши такой традиции не имели. Бог призвал нас, но мы испорченные люди, и мы об это все время спотыкаемся. Но Бог милостив. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2013