Семья Святого Лазаря

1 Петр 5, 1-4; Мф 16, 13-19

Католики отличаются от всех остальных, живущих в нашей Вселенной, поскольку, как мы знаем, у Вселенной нет никакого центра. А у католиков есть центр – вот этот жезл и посох римского первосвященника, воткнутый посредине Рима, и вокруг него все вращается. Это даже не Гроб Господень, а вот эта кафедра апостола Петра. И это что-то необыкновенно утешительное в мире без всякого центра – тут есть некая проекция Бога как центра мироздания на этот тварный мир, мир вещей. С одной стороны, вещь очень правильная, но это разделяет людей в отношении католической Церкви. Это как с верой и делами, как вчера читали на мессе. «Вера без дел мертва», «покажи мне веру без дел» — но как же тогда такое количество людей говорят: «нет, дела ничего не значат, только вера и никаких дел»? Вот как можно, глядя на этот текст, говорить: «нет этого Петра, нет никакого центра»?

Мы знаем, что сейчас идет довольно тяжелая полемика между православными Церквами, и русская Церковь занимает достаточно деструктивную позицию. «Нет никакого центра в Церкви, нет никакого первенства, и не было никогда». Есть ощущение, что в этом православном/католическом разделении нет какой-то полноты. С одной стороны, сильна притягательность зримого твердого центра, но есть очарование и в православной позиции. Если ее коротко выразить, то какая-нибудь поместная национальная Церковь в случае возникновения конфликта может сказать: «идите вы лесом, встретимся лет через 300-500, если вы еще будете существовать, а мы будем жить как живем». Есть ощущение свободы, несвязанности, есть привлекательность и есть какая-то самостоятельность независимости, но перед лицом процессов распада и разложения, конечно, ощущение присутствия зримого центра очень важно. И для католика это принципиальная вещь, которая сопровождает его жизнь, его веру. И мы в сегодняшнем Евангелии видим два этих качества, о которых Христос говорит. Первое – это исповедование: Петр сам не знает, почему он говорит то, что он говорит. «Не потому что ты догадался, не потому что умный, а потому что Отец тебе открыл, чтобы ты сказал перед всеми». А второе — это власть связывать и развязывать.

Сейчас один из таких моментов, когда смотрят на Папу с огромной надеждой. Кардинальская консистория собралась в Риме и обсуждает, что будет происходить на Синоде епископов осенью. А Синод епископов будет посвящен семье. С семьей есть много разных проблем, но вот одна из основных, которые есть в Церкви и требует неотложного разрешения. Это упрощение – не то что упрощение – а придание человеческого лица процессу признания недействительности брака. Это одна из самых унизительных вещей, которые существуют в Церкви: говорят, что ты при всем желании никакого облика милосердного Бога не увидишь в этом юридическом процессе. Это необязательно так – люди, которые работают в церковных судах, конечно, сострадают людям, которые оказались в такой ситуации, и молятся, и так далее. Нельзя представлять себе какую-то машину. Но на практике получается так, что мы и рады бы помочь, но не можем. Есть закон. И есть почему-то убеждение, что надо все сделать как можно более медленным. Это огромная рана и страдание для Церкви. И те люди, которые не стали ждать, пока решится этот вопрос, которые стали жить с новым партнером и создали новую семью, не могут причащаться и в результате часто совсем удаляются от Церкви. Папа Бенедикт в позапрошлом году, обращаясь к ним, говорил: «Пожалуйста, не думайте, что вы не дети Церкви, что Церковь вас не любит, что она вас отвергает». Слова — это хорошо, но есть и другая настойчивая необходимость: искать возможность, чтобы они все-таки имели доступ к Таинствам.

И вот сейчас собрались кардиналы и думают, как нам найти выход из этого положения. И они говорят, когда общаются с журналистами: «Папа ничего не говорит, Папа слушает. Мы рассказываем наши истории, и все с надеждой ждут, когда Бог через Папу скажет свое слово». Потому что кроме него никто не может сказать. Кто бы там ни говорил: богословы, епископы — все это очень важно и ценно, но когда Папа скажет свое слово в какой-то торжественной обстановке, тогда мы узнаем, чего Бог от нас хочет. И это удивительная тайна, которую мы в ХХ веке не один раз видели. Она и радостная, потому что были слова, которые говорил Папа от лица Церкви, связанные со II Ватиканским собором. Папа созвал Собор, он же является и инструментом для формирования дальнейшего учительства. Были слова Папы, которые вызывали смущение и недоумение – энциклика, посвященная контролю рождаемости. На этот счет до сих пор не могут успокоиться, и не успокоятся, потому что это одна из самых трудных вещей. Но присутствие этой тайны, когда недемократическим — глубоко недемократическим образом, — образом, который включает в себя демократический элемент, но намного его превосходит, вот эти многие голоса взывают к Богу о справедливости, о правде. Они через этого же предстоятеля поднимаются к Богу, и потом дается ответ.

Но, как говорит сам же апостол Петр в своем послании, у этой харизмы есть очень большой враг — это искушение властью. «Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не по принуждению, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим». (1 Петр 5, 2-3). К сожалению, мы знаем, что вот это господство над наследием Божьим — это такая язва института папства. Института папства, который претендовал на то, чтобы быть абсолютным монархом всей Европы, всего мира. Представление о том, что лучшее, что может сделать Папа, — это быть президентом всех стран в этом мире. Если Папа действительно наместник Божий на земле, то просто передать ему политическую власть над всеми странами на земле, тогда у нас будет справедливый мир, справедливая конституция. И это подразумевалось, как само собой разумеющееся, и мы в результате имеем то, что мы имеем. Мы, с одной стороны, видим пастыря, а с другой стороны — очень сильные образы, которые связаны с абсолютным монархом, со светским правителем. И сейчас Церковь явно пережила какой-то серьезный поворот, когда власть будет постепенно очищаться от этих архаичных наслоений и чисто земных представлений о том, как должна быть устроена власть, как она должна функционировать. И нам придется, конечно, страдать вместе с преемником Петра. Мы видим, как на наших глазах поменялось что-то, когда пришел этот новый Папа. Одна из первых вещей, которую он сказал, — что не должен Папа вообще все решать, давайте делать в Церкви так, чтобы власть реально принадлежала на местах – вот есть епископские конференции, пусть они решают. И все говорят: «какой кошмар, как это сделать? С богословской точки зрения нет у епископской конференции никакой власти ничего решать». Как сделать? — никто не знает, как сделать, будущее покажет. Аминь.

© Священник Кирилл Горбунов 2014