Семья Святого Лазаря

Деян 9,32-42; Ин 5, 1-15

Церковь — это очень организационно сложный организм, и я бы сказал, противоречивый, нуждающийся все время в исправлении. Другой момент — это то, что в Церкви без веры, без реального общения с Богом, вся эта организационная структура превращается просто в бессмыслицу. Она начинает жить сама по себе, со своей как бы психотерапией, со своими спектаклями, театральными постановками, с имитацией силы, Божьей силы. И чем меньше в ней реальной Божьей силы, тем пышнее и назойливее оказываются постановочные части, тем сильнее деятели Церкви пытаются продемонстрировать собственную власть и утвердиться в ней, и выдать ее за власть Бога. И это всё присутствует в Церкви наряду с той силой, которую Бог действительно показывает. Преимущество таких небольших общин, как наша, заключается в том, что никакое показное могущество нам не доступно, и поэтому есть возможность видеть то, что Бог действительно делает через нас. Исцеления не одномоментные, как показано в Евангелиях, а более длительные.

Хотя этот эпизод, о котором мы в Евангелии от Иоанна сейчас прочли, на мой взгляд, глубоко пессимистический. Бог этого человека исцеляет, Иисус говорит ему «иди и больше не греши, чтобы не случилось с тобой чего похуже». И этот человек, как пишет Иоанн, сразу идет к иудеям, к ревнителям порядка, который не Божий, а который они сами установили. Сразу идет к иудеями и докладывает об Иисусе. И мы понимаем, что одна эта фраза в Евангелии перечеркивает для этого человека достижение физического исцеления. Потому что он согрешил, и далее с ним будет происходить что-то похуже того, что происходило до сих пор. Это «похуже» мы можем себе представить: оно выписано в Евангелиях в образе Иуды, который изначально всем хорош, которому много дано, у него много даров, он ходит вместе с апостолами, исцеляет и проповедует. И все это оказывается для него впустую. Он не получает каких-то физических увечий, но конец у него плохой. И мы понимаем, что самоубийство, которое описано в Евангелиях, это на самом деле не конец, это знак плохого конца.

Чем живет и малая община, и большая община? Молитвой. Вера в троичного Бога — это на самом деле вера в молитву, в силу молитвы. В Церкви стремление иметь товарный вид и гарантированный успех приводит к тому, что молитва обставляется пышным многоречивым ритуалом, за которым временами теряется сама молитва. Потому что молитва как таковая должна быть простой, бесхитростной и совершенно немногословной, не велеречивой. Вот это движение души к Богу. Когда мы фиксируем это движение, мы фиксируем одновременно и ответ Бога, обратное движение. И результат мы замечаем не в каких-то одномоментных успехах, потому что, как я уже говорил, сами по себе эти внешние успехи мало что значат. Но мы чувствуем, что что-то происходит.

Конечно, для жизни в Церкви, для молитвенной жизни очень важно поймать этот мир. Мир, который есть Бог, и который есть базовое состояние нашей природы, когда она ничем не испорчена, не соблазнена. Не знаю, как в других религиях, но христиане, когда ощущают этот мир, эту силу покоя, которая распространяется на окружающих, понимают, что это состояние — не моя принадлежность, не то, что я сам в себе имею, а это та необходимая вещь, которую моей природе сейчас дает Бог. И в этом пространстве этого мира происходит мое общение с Богом, мое пребывание в Нем. Поначалу это легко бывает спутать с покоем, который достигается в аутотренинге, такое расслабление, но штука в том, что этот мир, о котором говорит Иисус «мир оставляю вам, мир даю вам», через усилие, которое мы называем молитвенным, распространяется на других, на ближних и на дальних. Мы подходим потихоньку к Пятидесятнице — тогда было проявление такого горения, ученики горячо проповедовали, евангелизировали, но это такое частное проявление, на подъеме. Это совсем не единственное проявление духа. База – это мир, о котором я говорил, и который составляет молитвенное богатство Церкви. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014