Семья Святого Лазаря

3 Цар (1 Reg) 18, 41-46; Мф 5, 20-26

(…) Бывает, что человек не различает одиночество и ощущение этого одиночества. Ощущение одиночества генерируется тем, что нет, допустим, ощущения взаимопонимания в общении, или не получаешь того эмоционального отклика, в котором сейчас нуждаешься, или просто потому, что сам сейчас находишься в глубокой депрессии и не способен никакие позитивные чувства воспринимать. А действительное одиночество — это когда я как личность изолирован от других личностей. Такой абсолютной изоляции, может быть, даже в аду нет. Потому что там публики, возможно, хватает, но вся публика настроена только на самих себя и как бы делает всё, чтобы других не воспринимать. А в реальности, даже когда встречаешь человека, у которого идеи чужды или неприятны для меня, все равно — увидел знакомое лицо и уже приятно, и одиночества нет.

Это тема религиозности как создания для себя искусственного суррогатного мира, который бы избавлял от ощущений одиночества, брошенности, ненужности никому. Не очень много таких людей, но, я думаю, на каком-то этапе своей жизни довольно многие через этот тип компенсаторной религиозности проходят. Тут как ассоциация прежде всего вспоминается психологический термин «принятие». В психологию он пришел непонятно какими путями, но смысловая нагрузка явно превышает возможности психологии. Потому что «принятие» — это как бы жить в мире, не навешивая от себя дополнительное отношение к этому миру, связанное с эйфорией, с отчаянием, со стремлением использовать этот мир для себя или, наоборот, отвергнуть его. Просто принять как есть — есть мир и есть я. Какой мир, такой и я. И в этом жить. В современной психологии это взято, я думаю, с Востока, из буддизма какого-нибудь. Но на чем это держится? В христианской перспективе это держится, по-видимому, на двух вещах, — по крайней мере, я сейчас сходу сосчитал две вещи.

Одна вещь — это признание того, что я про мир, про прошлое, настоящее и будущее ни хрена не знаю. Я вижу какие-то вершки и реагирую на них. А на глубинные связи, которые пронизывают прошлое, будущее и настоящее тоже, — какой-то момент, воспринимаемый органами восприятия, — про это я очень мало знаю. Настолько мало, что могу сказать, что не знаю. На вопрос, зачем у меня такое прошлое и настоящее, я просто не могу ничего сказать. Какие-то моменты, может быть, мне стали более или менее понятны, но в целом нет.
Например, анонимные алкоголики, которые находятся в трезвости. Некоторые многие годы пытались избавиться от зависимости, разные способы применяли, не получалось ничего. В том числе применяли и религиозный способ, молились, все делали очень горячо, — и ничего. А попали в сообщество АА, и дело пошло. Священники им объясняют, что вот тогда ты молился и думал, что все молитвы впустую, но Бог их слышал, и сейчас Он на них отреагировал. Твоя трезвость – результат. И у этого алкоголика возникает такое прозрение, что да, действительно. Потом бывает, что он опять запивает, и уже сообщество ему помочь не может. И тогда уж он разуверивается и в том, что он правильно интерпретировал свое прошлое с помощью священника. Но что дальше будет, он все равно не знает, в неизвестности живет.

Библия — книжка вроде местами историческая, не просто религиозная и философская, но она учит, по сути дела, одной вещи, как я для себя усвоил. Для человека в моем повествовании это вторая главная вещь. Она учит тому, что Бог все может, Он абсолютно свободен, — единственное, чего Он не может: если Он меня сотворил, Он не может меня не любить. И этот весь толстый том – Библия, катехизис и прочее, — по сути, про это. Бог все может, одного не может – не любить меня. Вот это тайна веры, единственная, непоколебимая. Про все остальное я также ничего не понимаю, как и про первый пункт: откуда я, куда я, что со мной будет, зачем это все со мной происходит. Для христианина – ну, может быть, и не только для христианина, вообще для верующего человека, — принятие заключается в признании вот этих двух позиций. К этому признанию можно приходить, потом отрекаться от него, забывать про него, жизнь ведь такая бурная. Но возвращаться к этому все время приходится. Без этого просто существование человека как человека невозможно. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014