Семья Святого Лазаря

Еф 3, 14-21; Лк 12, 49-53

Недавно был на одной группе. Там по кругу, как обычно, рассказывают. Не думаю, что сейчас нарушу конфиденциальность. Я рассказал лаконично про свои дела, и одна женщина стала возмущаться: «я специально сейчас приехала в Москву на эту группу, чтобы послушать что-то духовное, и я вижу, отец Сергей, что у вас очень богатая внутренняя жизнь, но вы ее скрываете, вы о ней не рассказываете ничего, а я специально приехала…» и так далее. Получил я нагоняй. На самом деле я вполне, как мне казалось, последовательно рассказал про общину, про приход, а у них в головах даже как бы полок таких нет, на которые можно было бы эту информацию класть. Я говорю «католическая Церковь восточного обряда», и один верный сын православной Церкви спрашивает: «а что такое восточный обряд?» Неохота было объяснять, я сказал «почитайте сами», но не уверен, что он будет читать. Сам-то я в принципе ничем не лучше. Потому что есть стремление получить сразу какой-то духовный рецепт, получить какую-то тайну жизни и дальше пользоваться ей вовсю. А то, что для этого нужно сделать какое-то усилие, и узнать какие-то вещи, которые представляются ненужными или лишними, — это в голову не приходит.

Вчера была пастырская встреча, обсуждалась там энциклика нового Папы о радости Евангелия. Обсуждали какие-то вещи про катехизацию, я, честно говоря, ничего не понял. Но я понимаю: чтобы в радость Евангелия как-то проникнуть, нужно познать и пережить много разных вещей, которые заранее представляются совершенно лишними и ненужными. То есть, если попросту говорить, Евангелие начинает звучать, когда пережил столько, что можешь себя поставить на место каждого из персонажей. Это и успехи, и неудачи, и падения, и постыдные какие-то вещи, и невозвратные потери. Мало того — тогда можешь в себя принять Бога как своего спасителя, в котором нуждаешься так, что мочи нет. И можешь тогда принять в себя Бога как спасителя всех людей, с которыми я, если уж и не могу, то, по крайней мере, хочу себя идентифицировать, хочу «въехать» в судьбу каждого из них. Мы все время слышим и повторяем: «Бог любит всех людей», — но как Он может их любить, если Он не любит меня?

У каждого из нас есть в жизни моменты, которые мы не хотим пережить никогда больше. Не потому что не хотим, а потому что, когда это с нами было, это было совершенно невозможно перенести. Понятно, что Бог желает нам добра и всякого такого, но для того, чтобы принять то, что Он нам желает, принять это в полноте, нужно быть готовым и признать, что эти вот непереносимые вещи Он давал нам, любя нас. Быть готовым принять Его любовь и в таких вещах, и, может быть, в еще более неприятных и страшных. Как там будет, непонятно. Я сейчас говорю о том, как пробиться через это шаблонное представление о благости Божьей. О Его доброжелательности.

Если бы человек был один на земле и во Вселенной, то может, никаких испытаний и не понадобилось бы, но мы видим, что людей много, и дьявол использует людей, прежде всего, как такой передатчик. Невозможно находиться в этом пространстве, не страдая от зла, которое обволакивает отовсюду — через мою биологическую и генетическую историю, через историю места, в котором я нахожусь, через культуру, через человеческое непонимание, хамство, жестокость и всё такое. Невозможно от этого не болеть, не умирать, не сходить с ума. Даже если человек растет в тепличных условиях, все равно через прошлое, через гены, через какие-то невидимые влияния зло его достает. И одновременно это для человека такое великое благодеяние — зло его достает, это значит, что он находится в контакте со злом. Если я в контакте со злом, я могу ему противостоять, бороться с ним. Бог меня может использовать как инструмент для борьбы с этим злом, с которым я нахожусь в непосредственном контакте. Это очень большая благодать. Позиция ответственного, трезвого человека или христианина — это всё масло масляное, неважно как сказать – это видеть зло и его последствия. Но прежде всего — это благодать, которую Бог дает мне для борьбы со злом с помощью меня самого, как с помощью такого тарана.

Я бы не сказал, что в молитве человек испрашивает или выпрашивает благодать. В молитве человек просто становится способным ее чувствовать и осознавать, что она есть. Молитва — это такое пространство, в котором мы можем дистанцироваться от зла, не пребывать в нем, как мы делаем это в обыденной жизни. В обыденной жизни мы, как правило, зла и добра не видим, а различаем только приятности и неприятности. В молитве есть возможность дистанцироваться, чтобы разделить добро и зло. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014