Проповедь 8 февраля 2015 – Неделя о блудном сыне
Февраль 13, 2015
Как вы знаете, сейчас в экзегезе утвердилось мнение, что Лука через эту притчу излагает третью главу книги Бытия о грехопадении. О грехопадении и одновременно о спасении. Тут как бы заключена вся история человеческой природы. Младший сын уходит от Отца, потому что легкомысленно думает, что сам все может. Сам может быть как боги, знающие добро и зло. В притче о грехопадении изображен свой психологический механизм происхождения первого греха, а тут свой. Есть возможность по-человечески устроить себе жизнь, для этого только надо забрать у Отца то, что мне принадлежит. Чтобы не Отец принимал какие-то решения, а я сам. Как такой молодец.
Не знаю, что происходит дальше, можно ли назвать это обращение типичной картиной. Потому что не у всех обращающихся к Богу присутствует на первом месте сознание собственного греха и вины. Для сообщества анонимных эта притча подходит, потому что там стыда и вины выше крыши – за все навороченное в алкогольном безумии. А старший сын мог бы пережить обращение? Я думаю, что мог бы, даже, не особо задумываясь о себе самом, а просто наблюдая, как все в мире плохо устроено. Точнее, нельзя сказать, что плохо, вроде бы все устроено разумно, и природа устроена разумно, и космос, — а все равно не получается хорошо. Думаю, что старший сын мог бы от этого прийти к выводу, что в мире есть драма борьбы добра со злом. Даже не в мире, а над миром. Отец явно добрый человек, но по-своему бессильный перед злом, которое так захватило младшего сына. Когда младший сын возвращается, и Отец реагирует так некритично, то старший сын вполне обоснованно проявляет сдержанность на грани обиды – потому что сегодня пришел, а завтра опять уйдет.
В евангельском богословии мы все время сталкиваемся с тем, что люди, с которыми произошло чудо обращения, уже не отпадают назад. Это богословие того, что благодать спасения обратного хода не имеет. А в Посланиях и в Деяниях апостолов мы видим более реалистичную практику Церкви, когда эти отпадения происходят постоянно, и это просто такая проза жизни. В этом отношении позиция старшего сына разумна. Но Иисус все время настаивает на прощении: «Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи раз, но до седмижды семидесяти раз» (Мф 18, 21-22). Если согрешил и покаялся, то надо прощать. Тут есть противоречие. Каждый раз надо дать человеку возможность начать все с чистого листа. И при этом не быть фантазером, мечтателем, а прекрасно понимать, что, возможно, будут последующие отпадения и фокусы. Это противоречие, которое трудно снять.
Кажется, что этот вопрос можно решить: обезопаситься юридически или как-то еще от этого младшего сына, и дальше его простить с распростертыми объятиями, перстень на руку и прочее. Но в Евангелии такой вариант не предусмотрен. Притча о строителе башни, который плохо вычислил все издержки, плохо составил смету, и вот эта притча о блудном сыне как бы не пересекаются. Но нам в практической жизни надо ухитряться их совмещать. В классическом католическом богословии это делается за счет разделения уровня любви и уровня справедливости. Там имеется в виду, что справедливость – это такое земное, мы всегда должны выполнять требования справедливости. А любовь – это такое небесное, сверхъестественное, и требования там другие. Если человек покаялся чистосердечно, надо простить и все, начинать с чистого листа. На практике, когда эти вещи пытаешься совмещать, оказываешься перед большим риском за себя, за свое будущее. Собственно, судьба самого Иисуса – это такая иллюстрация. Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2015
Изображение: Жан-Луи Форан — Возвращение блудного сына
