Семья Святого Лазаря

Рим 13,11-14,4; Мф 6,14-21

В восточной традиции сегодня первое воскресенье поста – тема изгнания Адама из рая. Вы видите, что в литургии Слова эта тема не нашла никакого отражения, но она есть в Утренях, в Вечернях, как обычно в этой Церкви. Если говорить просто, то в христианском представлении, если бы не было этого изгнания из рая, никакие посты были бы не нужны. Объясняется теологическая причина поста.

Я в связи с этим вспоминал разные вещи. Начну, может быть, издалека. В 90-х годах приходилось быть участником психодрам – и наблюдателем, и участником. В одной психодраме меня поставили быть алкоголиком, родителем сына – главным пациентом в этой психодраме был сын, дядька такой здоровый, уже в возрасте. Мне нужно было изобразить приход пьяного отца домой. Я совершенно не думал, как это будет, и из меня вдруг полезло: вещи, которые вроде бы и мои, и в то же время совершенно не мои, то есть, я на этого пацана и орал, и бил его. Ну, бил без контакта, но вкладывался в эти удары, так что ведущая даже испугалась, как бы я его не повредил. Это был для меня удивительный опыт. Не знаю, когда актер входит в роль – у него то же самое происходит или нет? Потому что, я повторяю, важным для меня было вот это ощущение, как будто это я, и в то же время не я. Другой человек, которого я не знаю, но которого узнаю в этой сцене, знакомлюсь с ним. Это первый пункт.

Второй пункт уже больше имеет отношение к сегодняшней теме. Сейчас в психотерапии входит в моду метод расстановок Хеллингера. Это некая вариация психодрамы. Хеллингер – человек незаурядный, был католическим монахом, потом в Африке миссионерствовал с шаманами, имел дело с шаманскими практиками. Метод психотерапии (если это можно назвать психотерапией), который он предложил, заключается в том, что ведущий ставит человека и предлагает ему приглашать из присутствующих людей, которые замещали бы фигуры каких-то важных для него людей: родственников, знакомых. Но, в основном, родственников. Вот он выстраивает эту композицию, там кто-то ближе, кто-то дальше. Кто-то, допустим, стоит между ним и матерью, вот он чувствует, что надо поставить бабушку, или как-то иначе. Идет речь не только о живых, но и о мертвых: он их так выстраивает, пока не ощутит, что хватит. Эти люди, которые поставлены, начинают ощущать, что в них что-то происходит, подобно тому, как я рассказывал о себе. Им не нужно ничего делать, просто стоять и, может быть, рассказывать о том, что они ощущают. У этого ведущего терапевта его задача, его искусство – это найти в присутствующих того, от кого проистекает источник проблем пациента.

Теория там довольно простая, она заключается в том, что в семействе, в роду, если на каком-то этапе кто-то из членов этого рода отказывается от своего родового наследия или отказывается от кого-то из родителей, то он начинает болеть. Этот разрыв родственных связей вызывает болезнь. Начинает болеть он, потом его дети, и так далее. Это идея не Хеллингера, он ее почерпнул из шаманской практики, и я думаю, что, будучи католическим монахом, он ее просто осмыслил в рамках распространения первородного греха. Один из примеров, о котором я читал: человек, который мучился со своими проблемами, вспомнил, что его дед или даже прадед еврей когда-то под давлением обстоятельств из иудаизма перешел в христианство, и вот он об этом вспомнил, когда выстраивали расстановку. На роль прадеда из присутствующих выбрали пожилого, даже старого еврея, и он вдруг неожиданно для всех и неожиданно для самого себя начал говорить о том, что он прощает этого человека и не считает его чужим для себя. Произошло как бы такое освобождение – не знаю, насколько оно было длительным, но на тот момент произошло. Психодрама и расстановки – это такие методики, в которых психологическое смыкается с мистическим. С уровнем, закрытым для нас в повседневной жизни. Бедные психотерапевты в этот уровень лезут, не понимая, куда они влезают, и часто последствия бывают самыми печальными.

Я хочу переформулировать суть того, о чем я все это время говорил: природа человека не индивидуальна, а записана в его роду. Его род, его предки составляют природу человека – они не просто влияют на мою природу, а составляют мою природу. Когда идет отказ от этой природы на каком-то этапе, то это всегда некая катастрофа для потомков. Богословие Адама и Евы – это богословие момента, когда человек отказался от существенной части своей природы, от полноты доверия к Богу. Нам сейчас, по-видимому, непонятно, что это могла бы быть за полнота доверия, потому что, если даже в какие-то моменты мы считаем наше доверие безграничным, в другие мы обнаруживаем его хрупкость. Вот идея того, что произошел отказ от Бога как от основателя моего рода, человеческого рода. И это действительно стало катастрофой. Мы портимся, умираем, болеем, страдаем от дурости, от испорченности, страдают наши дети и так далее.

Если это, опять-таки, переносить в христианскую перспективу, почему Иисус – Спаситель? Он оказался человеком, который вернулся к восстановлению связи и тем самым через Себя оказался потенциальным источником восстановления всего человеческого рода. Мы видим, что христианское богословие построено или имеет довольно прозрачные психологические аналогии – аналогии из нашего опыта, когда мы не имеем дело с вечным, а имеем дело с преходящими вещами. То есть, аналогия неполная, и это надо иметь в виду. Вот, собственно, тема сегодняшнего воскресенья. О посте говорится «этого не ешьте, того не ешьте», но нам лучше бы в этот пост вернуться через свою историю, через историю своего рода к основаниям, к источникам и проследить, на каком этапе что было потеряно, а что наши предки пытались восстановить. За что, собственно, мы должны быть им благодарны. Мы недовольны нашими родителями за то, за се, но более-менее нормальные родители, имея дело с ребенком, через любовь пытаются восстановить эту родовую связь, которую сами утратили в той или иной мере. По мере того, как они пытаются ее восстановить, они сами через ребенка приходят к спасению или не приходят. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2015

Изображение: Вольфганг Хуттер. Адам и Ева. 1955