Семья Святого Лазаря

Деян 5, 27-33; Ин 3, 31-36

Первая община и первая Церковь – большая часть этих учеников, по-видимому, провела кто больше, кто меньше время с Иисусом, слушая Его проповеди и просто разговоры, впитывая Его живого, движения, повадки, взгляд – все, что образует позицию человека на невербальном уровне. С другой стороны, они были не то чтобы глуповатые, но очень неопытные. Этот главный опыт они пережили – опыт смерти и воскресения, и он в них впечатался, а в остальном какое-то время, может быть, долгое, они жили чужим умом – умом Иисуса, опираясь на то, что Он сам делал, что говорил. А время Святого Духа – это время, когда им приходится учиться жить своим умом. Учиться говорить про Иисуса, формулировать это таким образом, чтобы это была и правда, и чтобы это до людей доходило. Решать вопросы, связанные с ростом общины, с ее обустройством. Учиться молиться по-новому, пытаясь эту молитву в храме, храмовую литургию, оживить по-новому через Иисуса. Это все трудно им дается. Об ошибках в Деяниях Апостолов пишется немного, первые главы написаны в таком триумфалистском ключе. Важная ошибка, которую все время приходилось преодолевать, ошибка, которая была, по-видимому, хорошо понята, уже в Евангелиях записана в виде противопоставления мирского успеха и успеха в Царстве Божием. Это противопоставление в Евангелиях очень жесткое. Жесткое оно именно потому, что искушение мирскими удачами очень сильное. Потом Церковь на протяжении двух тысячелетий с этим разбиралась в каждом новом поколении.

Сейчас это происходит на новом уровне – на уровне харизматических пятидесятнических церквей, которые распространяются по миру как эпидемия. Сейчас в христианском мире это третья сила по численности: ортодоксальные христиане, традиционные протестанты, и эти неопятидесятники – харизматы, как они себя называют в России. Я думаю, что их количество будет увеличиваться, потому что то, что они делают, очень притягательно.

Вопрос в том, что такое молитва. В молитве есть как бы несколько пластов. Есть стержень молитвы – это обращение к Богу, перед которым второстепенным и третьестепенным оказывается все остальное. Обращение к Богу как к самому главному в моей жизни. А на более низком уровне находятся вещи, связанные со стремлением от этого обращения к Богу что-то поиметь для себя. Как бы хорошие вещи – для себя, для семьи, для Церкви, для страны. Все эти вещи, за которые люди молятся в общих прошениях в литургии или на мессе. Есть стремление вложиться в эти прошения, и тут начинают работать механизмы – то, что традиционно называлось в позапрошлом веке гипнозом. Это внушение себе или другому какой-то вещи, которая с ним должна произойти.

Гипноз – это такой термин, который стараниями научной медицины был доведен до чисто научного толкования. У человека временно снимается или ослабляется контроль сознания, и гипнотизер имеет возможность обращаться прямо к силе подсознания, к структурам, которые скрыты, но на самом деле проявляют себя надежно как часы, с силой гораздо большей, чем сознание. Они себе как бы подчиняют сознание – это такая психоаналитическая трактовка гипноза. Но на деле надо признать, что гипноз – это вещь, которая воздействует не только на человека, которого загипнотизировали, он в то же время организует и пространство вокруг этого человека, так что другие люди, которые вступают в взаимодействие с загипнотизированным, тоже выполняют эту программу. Я сейчас на простом уровне говорю. Позднее, уже во второй половине ХХ века, произошло знакомство с шаманскими практиками, в психологии появились такие приемы, которые позволяют запрограммировать судьбу человека – запрограммировать на успех или на неудачу. Это все используется так называемыми практическими психологами, за деньги, с большим или меньшим успехом.

В неопятидесятнических – даже не знаю, стоит ли на сто процентов их называть церквями — это используется тоже, но под видом молитвы. Теоретически у них есть такое различение, что Царство Небесное прежде всего, а все остальное мы поможем, чтобы приложилось. В теории так, а на практике мы же видим, что приходят в эти общины люди совершенно сырые. Люди, которым очень долго и радикально нужно себя перерабатывать для того, чтобы стать пригодными для Царства небесного. Одномоментные обращения – раз и уверовал, что Христос меня спас – они есть, но хоть и важно получить обращение, еще важнее и гораздо труднее сохранить это состояние обращенности. У человека в его природе все время все меняется. Сохранить – это значит, этот начальный опыт преобразовать из эмоционального порыва в глубокую уверенность всей моей природы, в знание. Догматическое, моральное, во всякое другое. Вот что значит, сохранить полученный первоначально опыт – не запомнить его просто в памяти, а преобразовать. Укоренить, и тогда этим можно жить.

Мы в Евангелиях постоянно видим, как эти толпы, привлеченные чудесами, прибегают к Иисусу и получают опыт, а потом точно так же отваливаются. У Иисуса начинаются настоящие неприятности, и все, они отвалились. Или вот Он им показывает, что такое настоящий пост – не посидеть на хлебе и воде неделю, как пастор или батюшка приказал, — а гнуть душу свою. Сгибать гордость, вот эту жестокую шею. Это совсем другое, гораздо труднее. Милые симпатичные люди приходят и думают, что мы будем добрыми и хорошими, а Бог нам обязан все приложить. И счастливый брак, и семью, и машину, и зарплату, и все. Ситуация, о которой ты, В., рассказывал, не нравится мне – пастору вступило в голову пойти на поводу у В. и Н., лидера общины, и устроить им счастливый брак. Для этого В. нужно работу, зарплату. Устроили все. А Царство-то где здесь?

Все-таки для меня важнейшая фраза в Евангелии – кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, и наоборот. Нужна готовность потерять все ради правды. Ради того, что ощущаешь в глубине души, чего не хочешь, не устраивает эта правда, пытаешься ее всячески заложить как кирпичами дырку в стене. Но предмет моей веры – это то, что Бог дает человеку знание этой правды, пусть оно проявляется не в каждый момент, а временами. Это главная драгоценность, которая есть у человека. Несчастные люди, которые не могут построить поступки, не могут построить жизнь согласно этому знанию, все время срываются или доделывают как-то до половины, это несчастные люди. Но это Церковь, в которой мы живем. Сейчас я не говорю о неопятидесятниках, я просто говорю о людях, которые есть в Церкви. Люди, с которыми и боремся, и на которых мы опираемся. Это такая тайна Церкви. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2015