Семья Святого Лазаря

Дан 7, 9-10. 13-14; 2 Петр 1, 16-19; Мк 9, 2-10

В этой истории синоптики соединили две вещи, как мне кажется. Феномен видéния, которое было у троих учеников: Иисус вот так просиял. Это явление известное, оно в восточных мистических практиках хорошо известно. Но в христианской традиции оно всегда воспринимается как обнажение подлинного вида человека, который он будет иметь за пределами земного существования. Вторая вещь – это голос из облака «Сей есть Сын Мой возлюбленный, Его слушайте». Это немножко из пророков, из Исаии (Ис 42, 1-4). Как бы подкорректированная цитата одного из великих пророков. Эта фраза встречается у синоптиков неоднократно, то при Крещении, то здесь. По-видимому – я так предполагаю – эта фраза имела хождение в ранней Церкви и была очень популярна. В какой момент ее услышали, кто ее услышал, трудно сказать, но она входит в ключевые сцены Евангелия, точнее, в ключевые сцены если не для самого Иисуса, то, по крайней мере, для учеников. Она утверждает особенности Иисуса – особенности, из-за которых возникают такие идиотские, в смысле навороченности, теологические конструкции как во вступительной молитве сегодняшней мессы. «Чудесным образом предзнаменовал будущую славу усыновленных Тобою детей». В нашей культуре подразумевается, что ежели Иисус – родной сын, а мы все усыновленные, то на самом деле мы второго сорта, но по милости Божьей на нас поставили штампик первого сорта. Правда, не высшего.

Это все наворочено в христианском богословии и вообще в христианстве просто для того, чтобы не сказать просто. А просто сказать – мы выбираем путь к Богу через личность Иисуса. Мы считаем, что Он единственный, уникальный, какого больше нет? – ради Бога. Мне это неважно. Для меня хоть сто таких Иисусов было, хоть тысяча – для меня важно, что через Него, через такого, как Он, я могу входить в контакт с Богом. Евхаристия, собственно, для этого и предназначена. Мы призываем Христа на наше общение, и когда мы Его призываем, эти съедобные вещества, которые мы будем разделять, приобретают нечто от Бога. Нечто от Бога есть у каждой вещи, потому что каждая вещь – творение, отпечаток Бога, но в Евхаристии, когда мы обращаемся к Богу через Иисуса, они приобретают нечто, чего не имели до этого. Если повторять то, что я сказал, то приобретают штампик первого сорта.

Разными способами мы соединяемся с Богом в Евхаристии. Прежде всего, конечно, вспоминая, каким Иисус был человеком, и какие взаимоотношения с Богом Он показывал через себя. Но соединяемся и через эти вещества. Евхаристия – это гармоничная вещь, в ней как бы всё складывается одно к другому. Не знаю, как тут сказать в смысле Преображения, но, если ученики думали, что видят на горе этот вечный мир, мир не земной, а находящийся в присутствии Бога, то в Евхаристии это тоже может получиться, и у нас, наверное, получается. Скорее, получается обычно на психологическом уровне. То есть, мы обнаруживаем на какой-то момент или на какой-то миг, что не держим зла друг на друга. То есть, конечно, держим, но в этот момент это не важно. И потом, когда Евхаристия заканчивается, это последействие продолжает быть. Мы это называем следами Преображения. Хотя не видим тут никакого сияния, ничего такого. Нам по барабану это сияние, нам лишь бы любовь была друг к другу такая, которой Бог любит. И ощущать бы нам любовь Божью. Вот это самое главное, что нам нужно – не ходить впотьмах, а ощущать Его любовь.
Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2015