Семья Святого Лазаря

1 Фес 3, 7-13; Мф 24, 42-51

Моника канонизирована давным-давно, но то, что мы о ней знаем, мы знаем из текста «Исповеди» святого Августина. Это не то чтобы создает трудности, но понятно более или менее, что нужно смотреть на ее портрет, который изложен в литургических календарях, в определенной перспективе. Африка IV века, Алжир. Семья сильно дисфункциональная – я имею в виду родителей Августина. Отец – крупный местный чиновник, как Августин о нем пишет, бесконечной доброты, но страшной гневливости. Понятно, какие сцены там были. Моника, по свидетельству Августина, в отличие от других жен из этого круга не получила за все время ни одного синяка. То есть, она с мужем вела себя так, что эти взрывы проходили достаточно безболезненно, по крайней мере, для нее. Взрывы, многочисленные измены мужа. Августин с братьями и сестрами был всему этому свидетелем. Дальнейший путь Августина, когда он метался от христианства к греческой философии, к атеизму, потом, наоборот, в манихейство, и вот уже после тридцати лет вернулся в ортодоксальное христианство – понятно, что все это было не просто так.

Еще любопытные для меня моменты из детства Моники. Как Августин пишет, она была из приличной христианской семьи, и ее няня или воспитательница, не знаю, как сказать, была, по словам Августина, исключительно достойная женщина, которая носила на спине еще ее отца в младенчестве. За чистоту нравов ей доверили воспитание детей. Он приводит, по-моему, лишь одну особенность этого воспитания – она позволяла детям пить воду только за едой, а между едой нет. Аргумент был такой, что когда они станут взрослыми, и вместо воды им будет позволено пить вино, чтобы они не начали пить вино вот так, когда захочется. Такая благородная мысль – в результате Монике все время хотелось пить. Когда она подросла, и родители начали посылать ее в подвал за вином, она это вино пила сначала с понятным отвращением, потому что было невкусное, а потом приспособилась и начала его пить целыми ковшами. Не знаю, как там было на самом деле, но Августин пишет, что однажды какая-то молодая служанка, которая вместе с ней спускалась в подвал, в сердцах обозвала Монику горькой пьяницей, и на Монику это, дескать, произвело такое впечатление, что с тех пор она ни капли в рот не брала.

Это все такие штрихи, указывающие на дисфункциональность, – на дисфункциональность, которая считалась нормой и была вписана в веру. Моника, если я правильно понял, выросла смиренным ребенком и утешительницей. Утешала других. Это была, не знаю, как бы мы сейчас сказали – ее роль или ее маска. Отделить ее способности как молитвенницы от этой роли не представляется возможным. Но, по-видимому, молилась она много и просила за Августина. Потом, когда они перебрались в Милан, там был в то время Амвросий Медиоланский. Он был крупной фигурой, сам был из чиновников, то есть, из того же круга, что и эта семья. Стал епископом, сам пережил обращение. Августин к нему сразу прилип, и Моника вместе с ним. Я думаю, что по сравнению с другими епископами и христианскими авторитетами, которые были всякие странноватые и эксцентричные, Амвросий их привлек тем, что он был человек своего круга. Мытарства Августина по всяким странным учителям Востока и греческим философам на этом закончились. Моника тоже стала как бы ученицей Амвросия Медиоланского.

События мистического плана, которые увязаны со стилем их веры. Она все молилась за своего мужа, и, как Августин полагает, вымолила его обращение, между супругами воцарился мир, и вскоре после этого он умер. Такая же вещь была с Августином, после того, как он считает, Моника вымолила его обращение в правильную веру, и между ними установились доверительные ровные отношения, Моника тут же умерла. То есть, это такой стиль веры, когда тяжело жить на свете. Вера, устремленная в другую жизнь. По необходимости человек тут присутствует, но как только он ощущает себя свободным, ощущает, что миссия тут исполнена, его организм срабатывает, и он идет в другое место.

Самого Августина очистить от последующих благочестивых наслоений трудновато: он был учителем западной Церкви, и это было на безрыбье, потому что мало кто писал на латыни, а он писал. Христианство тогда писало в основном на греческом. Когда западная Церковь стала разворачиваться на запад и на север, его тексты приобрели и огромное распространение, и соответственно, авторитет. На востоке он особо не читался. Амвросий Медиоланский много не писал, но у него было здравое христианство, которое он вроде бы передал Августину. Но это у Августина легло на очень больную природу, неуравновешенную. Поэтому его тексты, вроде бы, про милосердие Божье, но очень жесткие по сути. Вот такая судьба. В общем, если переходить к морали, то Бог людей таким образом как-то, цинично говоря, использует, использует с их достоинствами, недостатками. Но много страданий требует приход к Богу, много страданий других людей, окружающих. Плоды в этом мире мы когда видим, когда не видим, это тоже оказывается как бы такой лотереей. Августин написал о матери, почитание ее разворачивалось-разворачивалось, с веками все больше и больше, вот мы о ней и знаем.
Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2015