Семья Святого Лазаря

Иоил 2, 12-18; 2 Кор 5, 20 — 6, 2; Мф 6, 1-6. 16-18

Вроде умываю по утрам лицо, а все равно оно мрачное. Чтобы показаться людям серьезным человеком.

В связи с предстоящей встречей Папы с Патриархом Кириллом я слушал передачи по «Эху Москвы». Досужие ведущие практически каждому интервьюируемому задавали про это вопрос. В стиле «Эха Москвы» много хорошего, но есть и «либеральный» в плохом смысле стиль – большая злоба по отношению к этому событию. Злоба из-за того, что это кажется делом совершенно беспредметным по сравнению с какими-то коррупционными делами в России, политикой Центробанка, с «по-настоящему» важными делами. За этим звучит подтекст, что христианская Церковь – это пустая оболочка, за века уже настолько всё выхолостилось, что если даже когда-то что-то и было, то сейчас уже точно ничего нет, только политика и обираловка людей.

Я думаю, что сейчас для общественного мнения России – это серьезная проблема, потому что на одном полюсе вот эти, на другом полюсе – кондовое благочестие, в котором замешан великодержавный шовинизм, ксенофобия. Нежелание видеть и принимать ничего нового, православный фундаментализм с идеей, что я в церкви все делаю как следует, ставлю свечки, когда нужно, поэтому у меня с Богом будет все в порядке, а у тех, кто этого не делает, те не русские, и вот всем вам, сволочи, Бог устроит на орехи. Два полюса, и часто у меня создается впечатление, что в России между ними ничего больше нет. В Церкви фундаменталистская линия очень сильна, и я вижу, что она усиливается с каждым годом. Такое впечатление, что русская православная Церковь еще никогда не была такой патриотической, как сейчас. А либералы-атеисты-западники тоже не из воздуха берут эту позицию, они ее берут из просвещенной Европы. Больше из Европы, чем из Америки. Собирают всякую мировоззренческую дрянь.

Все спрашивают «зачем?». Зачем они встречаются, о чем они будут разговаривать тихонечко, когда никто не слышит? Будут делить бабки, нефть или еще что? Действительно, встреча обставлена по-идиотски. Встреча в аэропорту, в кафешке – встреча римского Папы и главы самой большой православной Церкви. Понятно, что это говорит о двух вещах: о том, что есть очень большие препятствия к этой встрече, и одновременно очень большая необходимость. Препятствия со стороны римского Престола понятны. Рим все время предлагал такую встречу, на протяжении нескольких десятилетий, но чтобы эта встреча была не пустой. Чтобы там были оговорены какие-то конкретные шаги к единству Церкви. Для Патриархии это каждый раз было препятствием.
Необходимость, которая есть у римского первосвященника, это положение христиан на Ближнем Востоке, когда они оказываются в центре военных столкновений. Проблема воинствующего ислама – христиане до сих пор не выступили единым фронтом в противодействие. Что касается патриарха Кирилла, то, с одной стороны, есть страх, что половина Церкви, которая находится под его омофором, то есть, украинская православная Церковь отколется, уйдет к константинопольскому Патриарху под омофор. Тогда русская православная Церковь в мире станет рядовой региональной церковной организацией. Надувать щеки не придется. Организовывать единство с римским Престолом – для Кирилла это значит оставлять у себя за спиной толпу епископов, которые абсолютно против. То есть, пилить под собой сук. Это препятствие. А необходимость встречи для Кирилла – это понимание того, что единство Церкви действительно нужно. И более шкурные мотивы: преодоление изоляции России от Запада и урегулирование дел на Ближнем Востоке. Тут он выступает, я думаю, полностью как посланец своего императора. Все вместе делает эту встречу и важной, и смешной одновременно. Почему я об этом так подробно говорю – потому что это и есть лицо сегодняшнего христианства в мире: и важно, и смешно, и непонятно людям.

Точно так же пост. В течение года не приносить себя в жертву Богу или делать это спустя рукава, а потом четыре недели делать вид, что делаешь это как следует? Бессмыслица, лицемерие. Посыпание пеплом имеет смысл, если смотреть на себя как на существо, которому все время нужно себя восстанавливать, все время нужно приходить к самому себе. Для этого, в общем, и существует и годовой цикл, и недельный цикл. Недельный цикл – я прихожу к воскресенью, в воскресенье отдыхаю, восстанавливаюсь, стараюсь поставить на место крышу, потом неделю вкалываю: заботы, дети, схожу с ума. Потом опять мне нужна суббота и воскресенье, чтобы все поставить на место.

Такой же смысл и у литургического года. Я существо текучее. Мне все время нужно искусственно что-то придумывать, чтобы себя к самому себе возвращать. Кульминация – это Страстная неделя вместе с Пасхой. В православной традиции они не входят в пост. Пост – это четыре недели до. Это то, что дает возможность подготовиться к неделе пасхальной Тайны, страданию на Страстной, Смерти и Воскресению. Войти в эту неделю и в эти события не воображением, не эмоциональным настроем, а в эти четыре недели поста освободить свою жизнь от всего отвлекающего. Чтобы к концу поста возникла та тоска по Богу, которую вежливо называют «мессианским ожиданием». Как всегда, я говорю: не пытайтесь сами себе что-то придумывать, потому что, как только вы попытаетесь в себе начать оживлять мессианское ожидание, вам и начнется такой пост, что мало не покажется. Все начнет валиться. Сами будете болеть, будут болеть дети, конфликты, склоки на работе, дома, все плохо, только бы оттянуться как-то, привычным образом. Одно желание -помечтать. О весенних цветочках, о воображаемых возлюбленных… Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2016

Изображение: Facebook