6 марта 2016 – Неделя о Страшном суде
Март 18, 2016
Это картина мира, в которой есть существование после смерти, это труднопредсказуемое существование. Иисус делит его полярно на вечную жизнь и вечное мучение. Люди много веков с переменным успехом пытаются это себе представить. Кому-то удается до того, что они видят целые видения, преисподнюю, те, у кого более продвинутое богословие, видят чистилище. Рай видят. Но это все продукты психики, потому что то, что будет, это будет за пределами того, как мы сейчас мыслим и представляем себе. Я бы сказал, что в этой притче Иисус говорит о том, что человек, у которого есть действенное сострадание к другим, уже не далек от Бога, не отрезан от Бога. Сострадание – это то, что дается нашей природе от Бога, и то, что мы можем вытеснить, стараться не замечать, или вместо того, чтобы сострадать, пойти по более простому пути: пока есть потребность пожалеть, то жалеть человека, когда это станет в тягость, относиться к нему уже с равнодушием и даже с осуждением. То, что здесь в этой притче является состраданием, – это постоянное качество человека, которое, собственно, есть другая сторона вечной жизни.
Это воскресенье называется «О Страшном суде». Идею Страшного суда вы все знаете, мы ее ассоциируем с логическим концом, когда мир преобразится так, что ничего уже невозможно будет скрыть, невозможно будет никого ничем обмануть, все приобретут дар ясности того, как на деле все обстоит перед лицом Божьим. Предполагается, что каждый увидит свое место в мире, в человеческой истории. Сейчас мы предполагаем, что у нас есть какое-то место в семье, на работе, может быть, в обществе. В этом плане легко каким-то выдающимся деятелям, политикам или ученым. Ученым, которые делают открытия как бы облагодетельствовавшие человечество, или политикам, которые осуществляют большие проекты, улучшающие жизнь больших масс людей, или снимающие какие-то катастрофические проблемы типа термоядерной войны. Казалось бы, им проще, но на деле, когда историки начинают копаться в повседневности этих великих людей, изучать их письма, другие вещи, оказывается, что на мелких уровнях они часто ведут себя образом, не совместимым со способностью к состраданию.
Эта способность жестокая, потому что мы люди, ограниченные по уму, по силам, по другим ресурсам. Поэтому приходится выбирать, кому я могу по-настоящему ответственно помочь, а кому нет. Ответственная помощь означает, что я этого человека не брошу. Не бросать, это труднее всего. Поэтому приходится выбирать, что этого одного человека я не брошу, а другим десяти или сотне, которые вокруг меня, пусть помогает кто-нибудь другой, я не сумею. Бывает и так, что просто я сознаю, что я греховный человек, испорченный, и если я начинаю кому-то помогать, я обязательно вляпываюсь в такие созависимые отношения, что только хуже. Тогда это значит, что сострадание к людям должно меня побуждать в этой ситуации не заниматься помощью кому-то, а заниматься собой.
Другая тема – контуры того, как все обстоит на самом деле и должно обстоять перед лицом Божьим, уже сейчас прорисовываются. Черты справедливого государства, которые иногда просматриваются через испорченность социальных структур, черты гражданского общества, когда люди солидарны друг с другом в массах и способны на большие дела все вместе. Это прорисовывается, как бы пульсирует. Примерно как было с самим Иисусом – то к Нему собираются большие толпы обожателей и слушателей, они просветленные и слушают, а потом Он скажет что-то, что им оказывается не по силам принять или сделать, и они разбегаются. Потом опять собираются. Эта вещь, которую я условно называю «пульсацией», все время есть в истории, и мы это видим в событиях, которые были у нас на нашем веку. Застой, перестройка, демократия, развал, опять диктатура или авторитаризм, это все названия для социологов и политологов. Перед Богом они мало что говорят. Важны действительно проблески свободы Божьей в людях, которые прорываются и преображают жизнь и общество вокруг. Дьявол набрасывается в ответ, и это все скукоживается, сморщивается. Или свобода начинает действовать в каких-то парадоксальных вещах, в диктатуре, например, которая нужна для того, чтобы уберечь от еще худшего. Нужно в этом разобраться с Божьей точки зрения, не с точки зрения политологов. Ожидается, что я дам какой-то рецепт, и все мы сможем так делать, все будем великими пророками. Думаю, что просто нужно интересоваться прежде всего тем, как действует милосердие Божье в этой человеческой круговерти, где присутствует и стремление человека к Богу, и стремление той же испорченной человеческой природы убежать от Бога как можно дальше. Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2016
Изображение: Лука Синьорелли, Страшный суд (фрагмент), 1499
