Семья Святого Лазаря

Ам 8, 4-7; 1 Тим 2, 1-8; Лк 16, 1-13

Проповедь мы сегодня уже послушали. Я вспомнил сейчас историю, которую рассказала мне одна знакомая психотерапевт о своем клиенте. Клиент на грани шизофрении, а она с ним занимается уже много лет. Видно, что у него трудности с общением. Он вспомнил или ему показалось, что вспомнил: в очень раннем возрасте, до пяти лет, он принял решение избегать людей. С тех пор это делает, и с годами это принимает всё более болезненные формы. Но тут вопрос греха. Я уже много об этом думаю. Если попросту смотреть, вот ребенок, который считается безгрешным, принял решение избегать людей. Это грех или просто решение на фоне бессилия? – бессилия человека, которому очень трудно дается общение. Стандартный ответ в западной традиции – до семи лет у ребенка еще совести нет, исповедовать его в пять лет не рекомендуется, причащать его нельзя. Значит, греха нет? Это укладывается в классический томизм: есть естественный человеческий организм, и потом, когда у него появляется вера, только в этот момент у него начинает надстраиваться на душе сверхъестественный организм. Он дает это качество, о котором мы молились во входной молитве – вечная жизнь. А Фрейду, который такие случаи рассматривал, все равно. Ему важно, что ребенок – человек, он решил, и это его желание. Потом он об этом забыл. Но этот его выбор – свободный и сознательный выбор на его уровне, он остается. Я сейчас говорю о двух грубых схемах, подходах, просто для того, чтобы очертить тайну свободы человека и греха человека. Тайну того, как неоднозначно с этим связано сознание человека, того, что сам человек о себе знает. Когда мы молимся о человеке, особенно о старом человеке, у которого есть какие-то ментальные трудности, это всё приходится иметь в виду. Приходится иметь в виду, что свобода человека перед Богом, хотя и связана с психологической свободой, но находится за гранью сознания. Это та связь с Богом, которую человек при жизни ощущает моментами, но больше он ее себе придумывает.

В. уже покинул этот мир. Я его, конечно, очень мало знал, но знаю немало таких внезапных смертей, которые идут на фоне переутомления и на фоне того, что в человеке что-то уже устало быть всё время начеку. Сама психика его расслабляется. Расслабляется и к опасностям среды перестает быть готовой. На войне это бывает видно часто. З. я, конечно, намного лучше знаю. Представляю, какое у него бывает временами ощущение темницы или клетки, в которой находится его «я». Без возможности выразить себя. А часто просто без способности хотя бы подумать. Тут хочется, и в молитве я стараюсь поддержать именно ту часть его «я», которая находится за пределами сознания, но которая пребывает в общении с Богом или просто в Боге. Хочется, конечно, принять на себя его страдания, отдать их, перетащить их дальше Богу. Собственно, я думаю о том, какую миссию он эти последние годы выполняет. У меня есть какие-то догадки на этот счет, связанные с судьбой его отца. Может быть, те похожие страдания, которые его отец не смог на себя взять правильно, З. теперь приходится брать правильно. Но это мои личные догадки, они не имеют никакого авторитета. Я думаю, что сейчас уже молитва наша идет вовсю, раскочегарилась.
Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2016

Изображение: Елена Черкасова, Спасение твари (с Ангелами)