17 сентября 2017 – Неделя 17-я по Пятидесятнице
Март 4, 2018
2 Кор 4, 6-15; Мф 22, 35-46
Я весь еще переполнен этой конференцией. Литургия перед торжественным обедом задержалась, я уже опаздывал на поезд, поэтому сразу после причастия убежал, не дождавшись конца. Поэтому она у меня как бы продолжается. Вы знаете, что один из основных принципов православной литургии – это красота. Мы этот принцип в нашей литургии замечательно осуществляем. Сам Бургос человек эстетический, служит как-то по-своему. Народу, который прошел всё, то есть, русскую церковь, украинскую семинарию, Руссикум – всё по барабану. Они привыкли к тому, что на литургии могут быть любые безобразия, и это нормально. Но таких там было мало. Остальных эта несообразность заметно напрягала.
Первые две литургии проходили в комнатушке у Бургоса в подвале. Комнатушка, конечно, побольше, чем этот шкаф для одежды, но не сказать, чтобы намного. Туда набивается шесть священников, габариты которых отягощены балахонами, такими православными, древесными, фанерными. У них в основании фанера, чтобы они сохраняли форму. Чтец, дьякон… Ходят вокруг алтаря взад-вперед. У меня вызывала напряжение совершенная несообразность между маленьким местом и ритуальными телодвижениями и хождениями, которые большого смысла не имеют. Но они запрограммированы на то, что это очень важно. Тихо постоять и помолиться – никак. Ощущалось в воздухе, что у священников лица или напряженные, или включается защита отсутствия. Это всё в соединении с попытками молиться. Производит впечатление некоторой работы, но непонятно, кто действительно к этому относится как к работе, а кто просто страдает и переживает.
Последняя торжественная литургия была у францисканцев в монастыре. Там большая часовня, и алтарь такой длинный, наверное, чтобы за ним могли сослужить 50 францисканских священников. А Шведов дьякон, ему нужно с кадилом вокруг обходить, по храму, всё успеть. Он огромными деревянными рубленными шагами спешил всё это обходить. Потом ему по служебнику чего-то надо было кричать, он кричал. В общем, он сдобрил эту литургию доброй толикой украинского обряда. Поминал Святослава, всё как надо. Все уже устали, нервничали.
С другой стороны, евхаристия как источник единства. Это тоже действует. Вопрос, как к этому относиться. Из доклада Каприо, который там был прочитан, я узнал, что в 1896 году в Иерусалиме был евхаристический конгресс, на котором участвовали, я так понимаю, и восточные, и западные люди. Именно после этого Папа Лев XIII и написал свою энциклику, и, собственно, началась программа заинтересованного отношения к восточному обряду. Но важно, что инициатива пошла снизу. Я точно не знаю, но подозреваю, что корешки позже развившегося евхаристического богословия могли идти оттуда. Евхаристического богословия как объединительного. Неважно, какая культура, какой язык, какая традиция. Евхаристия осуществляет эту штуку – возлюби ближнего как самого себя и возлюби Бога превыше всего.
Вот в миниатюре я это всё наблюдал и переживал. Причем успех неочевидный, потому что это возникающее единство (не знаю, кто-нибудь над ним рефлексировал или нет), мне кажется, находится за пределами слов. Просто человек становится родным, несмотря на разные взгляды, разные традиции, на совершенно разное богословие. Могут быть, конечно, другие объяснения -что так с годами уже притерлись. Но на мой взгляд, психологический механизм притирки является недостаточным. Аминь.
© Священник Сергей Николенко 2017
