Семья Святого Лазаря

Рим 12, 6-14; Мф 9, 1-8

Первое Чтение – представляю себе, что к Павлу люди в этих христианских общинах, молодые, не очень молодые, горячие или не очень горячие обращаются: вот мы крестились, что нам теперь делать? Он отвечает им в общем ключе: кому служить, пусть служит братьям, учить – учит, ободрять – ободряет. Но это он объясняет просто стиль жизни в общине. А чем заниматься людям, какую профессию выбрать, чему посвятить жизнь на земле – для Павла тут вопроса нет. Он говорит, как вести себя в общине и какими быть. Благословлять, а не проклинать, делиться, молиться, быть стойкими. Хорошо, в наше время эти указания подходят вполне для монахов, для которых главное – это жить в общине и молиться, а остальное всё второстепенно. Для мирян это не годится. Мирянину нужно выбрать свой жизненный путь.

Я, будучи под Москвой, купил в церковном магазине автобиографию епископа Луки Войно-Ясенецкого. Человек, образ которого у меня сформировался по этому тексту, прежде всего врач. Талантливый хирург, он занимался одно время живописью, и у него очень хорошо было развито пространственное мышление. Поэтому он, делая операцию, хорошо представлял, как пробраться к больному органу. И работы писал на эту тему. Еще когда он работал в провинциальных городах, в сельских больницах, у него уже в народе была слава чудотворца. Хотя профессионализм был, прежде всего, и он мог сделать операцию «на коленке» с любыми подсобными материалами и инструментами. А потом он ходил в какой-то приход уже после революции и хорошо проповедовал там. Был человек, понятное дело, верующий, с речью, по-видимому, хорошо построенной, как он операции делал, так у него и хорошо была построена речь. Епископ местный говорит: а чего вы не священник? Дайте-ка я вас рукоположу. И рукоположил. А потом эта вся история в конце 20-30-х годов с обновленцами. Епископов из традиционной иерархии многих похватали, и была нужда противостоять этой обновленческой церкви на уровне епископата. И его поставили в епископы. Буквально через несколько дней его арестовали, потом отпустили. Арестовали-то его, насколько я помню, в том же городе, где он лечил, и было целое народное восстание «отпустите нам целителя нашего», примерно так. И власти решили, что не стоит волновать народ, и дали ему жить как-то.

Что мне интересно было, как у него в сознании укладывалось, кто он есть – епископ или врач. Профессии всё-таки в конфликте находились, потому что какое-то время ему казалось, что все пути церковного служения перекрыты, и тогда надо медицинской практикой заниматься. Он считал, что Бог его направляет по этому пути. Но все равно, это уже в сталинское время было, когда он операции делал, в операционной у него икона висела, и на теле оперируемого перед операцией он рисовал йодом большой крест. Время какое-то прошло, и он начал думать, что это ошибка. Ошибка, что он пренебрегает церковным служением, и опять стал действовать как епископ. Сажали его, выпускали, а времена были такие, что война уже, и он написал письмо Сталину «у меня написана работа исследовательская по гнойной хирургии, в военное время это необходимо». В общем, в результате, правда, уже после войны, он на этой книге стал лауреатом Сталинской премии. Такой епископ был. Это всё очень чуднО глядится, но я думаю, что ему сильно повезло, потому что у него никогда по большому счету не возникало тоски невостребованности. Всё время было чем заняться. Хотя он считал, что главное в его жизни, в его служении это епископство. Вот епископ, на нем держится Церковь.

Пока еще люди ко мне обращаются, ну и с вопросами такого плана. Работает женщина в конторе. У нее место полу-ответственное. Я у нее спрашиваю – а что доброго, что хорошего вы делаете на работе? Эта христианка отвечает – а я начальнику приношу чай из милосердия. А работает она на самом деле в конторе, которая занимается очень важными делами. И что это дело нужное для общего блага, никогда ей в голову не приходило задуматься об этом. Она думала о том, что вот зарплату получаю, с сотрудниками у меня отношения испорчены, я требовательная такая, требую от них четкости, пунктуальности. И что эта требовательность это мой недостаток, потому что из-за этого меня никто не любит, я как бы не христианка. То есть, у человека не получилось понять, какое место Бог ему отвел на земле, и расставить акценты.

Про себя я думал, что понятно, что по специальности я давным-давно уже не работаю, работаю как священник, но какой толк от моей деятельности? Я, когда разговариваю с человеком, умею раскладывать всё по полочкам. Раскладывать по полочкам, помогать человеку воссоздать масштабы его жизни, которые оказались искажены. И так далее. Это не духовная в прямом смысле работа, но какая-то техническая как бы. Духовная работа – это другое, это мало человеку эти кубики в его жизни правильно поставить, показать их, а важно молиться, чтобы Бог дал ему силу жить. Это, собственно, такая духовная работа священника. Тут бы самое время начать новую большую тему, но в другой раз. Аминь.

Священник Сергей Николенко