Семья Святого Лазаря

Флп 2:5–11; Лк 10:38–42; 11:27–28

Католический догмат об Успении содержится в кондаке православной литургии. «Богородицу гроб и смерть не удержали, ибо Ее к жизни перенес Вселившийся в Ее чрево». Я думал о том, как вообще в католической Церкви появились богородичные догматы, один в 1850 г. примерно, другой через сто лет, в 1950 г. Оба догмата, как я понимаю, стали ответами на научное изучение Библии и научное изучение истории Церкви. Середина XIX века – это появление, по сути дела, историко-критического метода как научного. Сразу оказалось, что есть два Евангелия из четырех, которые описывают рождение Иисуса от Святого Духа, без человека-отца. В других Евангелиях об этом нет ничего. Дальше идет некоторый пробел в истории Церкви, и в V веке – всплеск почитания Богородицы. Появляются новые литургические тексты, появляются новые богословские тексты. Это явно было связано уже с тем, как под влиянием императорской власти богословы стараются сделать весть о Христе более последовательной, более упорядоченной. Это все появляется в результате.

Конечно, у ученых это все вызывало серьезные подозрения, потому что, собственно, единственный исторический факт, материальный факт – это то, что нет могилы Марии. Мы знаем, что святые мученики I-II века очень тщательно заботились об увековечивании памяти, их в мартирологах церквей очень много. Матери Иисуса Христа там нет, могилы нет. Вместо этого есть повествование об Успении. Потому что уснула и пропала. Когда мы видим сон, мы его видим внутри себя – просыпаемся, а мы тут. А здесь так произошло, что уснула и этот сон как бы ее втянул в себя. Втянул ее тело. Как я уже говорил, ответом на научные недоумения был догмат о непорочном зачатии Девы Марии и через сто лет догмат папы Пия XII об Успении. Понятно, эти все изыскания, библейские науки все время развиваются, их не остановишь, ставят все под вопрос. Чего же все-таки эти догматы нужны и, главное, когда – в 1950 году. Понятно, что политика: католическую христианскую партию в Италии как-то так укрепить и на место поставить, это все есть.

Но все-таки, я думаю, это потребность человека в Церкви иметь мать не индивидуальную, а иметь мать в Церкви. Мы говорим «братья, сестры», имея в виду каких-то чужих людей, на которых нам и глядеть-то противно. А это подразумевает, что общая мать. Особенно, думаю, для детей из многодетных семей это важный опыт матери как той, кто сплачивает детей в одну семью. Собственно, догмат об Успении, как я его понимаю, это ответ на страх того, что Церковь, в которой я, в которой мы, рядовые верующие, кардиналы, епископы, останемся без фигуры матери. Думаю, что этот страх вполне имеет право на существование, поскольку то, что мы называем церковным сознанием человека, базируется в большой мере на опыте матери. Не только Христа как старшего брата и одновременно Бога, чего-то такого, не так все ясно. Матерь, она как-то ближе. Бог через это наше ощущение материнства нам тоже дает благодать. Это важно. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2016

Изображение: Успение Пресвятой Богородицы, Новгородская икона, XV в.