Семья Святого Лазаря

Рим 5, 1-10; Мф 6, 22-33

Я долго не мог понять смысл этой фразы «Если свет, который в тебе тьма, то какова же тьма». Я разговаривал с одним пожилым человеком, который считает себя вполне верующим человеком, христианином, но не верит в естественный закон. Точнее, не «не верит», а не принимает. Полагает, что есть люди хорошие, а есть плохие. И что у хороших всё будет нормально, они спасутся, а плохие, скорее всего, нет. Я обращал его к катехизису католической Церкви, где о естественном законе написано возвышенным стилем, но все равно очень лаконично и насыщенно. По сути дела, естественный закон означает, что я могу себе не доверять по мелочам, но в главных вещах я знаю, что, когда я обращаюсь внутрь себя, голос, который я слышу в самой глубине – это голос Бога. Это голос добра. Чаще всего на нем не приходится даже специально сосредотачиваться, а инстинктивно мы – по крайней мере, я – настроен поступать как добрый человек. Помехи этому, которые я в себе ощущаю, я ощущаю как вторичные.

По-видимому, нечувствительность к естественному закону означает, что человек просто между этим первичным и вторичным в себе не различает. Не ощущает голоса, который происходит от порчи моей природы, не ощущает голоса дьявола. Даже если дьявол хитер, а он хитер, всегда можно его заметить, потому что он старается меня обмануть. Допустим, заставить меня какому-то неблаговидному или сомнительному действию приписать резоны более высокие, чем те мотивы, которые у меня реально есть. По крайней мере, у себя я это замечаю. Может быть, у человека, который отрицает естественный закон, имеется другая вещь. Это обида на людей. Обида на людей за то, что они его не понимают, не оценивают должным образом, и вообще, что люди не так хороши, как мне хочется. Тогда неприятие естественной благости человеческой природы – это каприз. Каприз, который тоже дьявол подхватывает с легкостью и использует, наверное, чаще всего метод генерализации. «Все русские – хамы. Все американцы испорченные богачи и развратники», и тому подобное.
Я думал еще, где место для того, чтобы человек приходил в себя. Одно место, которым мы пользуемся, это литургия, когда мы обращаемся к Богу за помощью в нашем безумии. Но, в принципе, два принципиальных места, за счет пребывания в которых человек обретает подлинность, это пребывание в общине и пребывание в одиночестве. Грубо говоря, Церковь и пустыня. В Церкви мы больше слушаем и смотрим, как Бог действует через других и показывает нам себя через других. В пустыне мы ищем Бога внутри себя, и отшелушиваем голоса и образы внутри, которые идут не от Бога, а выделяем Божий голос.

В литургии каким-то образом соединяются эти две позиции. Думаю, что пребывание в одиночестве на литургии – это моменты молчания. Моменты тишины и молчания, которые в византийской литургии в том варианте, который принят, отсутствуют. Все время кто-то бормочет что-то или поет, или речитатив. А в западной литургии эти моменты есть. Ратцингер в своей книжке о литургии, которая сейчас у нас издана, вспоминает особенно средневековую – не только средневековую, но дожившую до ХХ века тихую мессу, когда священник, отвернувшись от публики, тихо в алтаре священнодействует, а люди в этот момент имеют возможность молчать и как бы питаться от молчаливого священнодействия, погружаться в себя на этом фоне. Но это потенциальная возможность, потому что на деле даже в той практике, которую я имел в Литве, народ в это время читает розарий или еще что-то. Молчать и ничего не делать простым людям – ну не только простым – человеку трудно. Даже в Церкви, когда все как бы приспособлено для этого, возможности созданы. Думаю, что на литургии такие моменты тишины могут быть не длинными, три минуты, может быть, от силы пять минут. Потому что сам настрой службы таков, что человеку легко бывает настроиться на слушание Бога внутри себя, в тишине. Когда всё отзвучало.

Чтобы закончить тем, с чего начал. Эта фраза «Если свет, который в тебе тьма, то какова же тьма». Это такое чисто, на мой взгляд, риторическое построение. Если ты считаешь, что этот божественный свет, божественный голос изнутри твоей природы – это на самом деле не голос Бога, то что такое тьма? Непонятно. Тогда и дьявол как бы не дьявол, а непонятно что. Аминь.

Священник Сергей Николенко