Семья Святого Лазаря

Я думал недавно, почему я ничего не понимаю в доктрине искупления — в таком представлении, что есть два господина: белый и чёрный. Человечество находится в рабстве у чёрного хозяина. Белый господин должен заплатить чёрному выкуп, чтобы себе купить человечество. В качестве выкупа он использует своего сына. Выкупает, и выкупленное человечество оказывается у белого господина, то есть на свободе.

Так вот, не понимаю я этого потому, что здесь подразумевается, что два господина, вступающие в сделку, находятся в общении. Коммерция, торговля не случайно всегда считалась средством распространения общения, культуры, добрых отношений между людьми, взаимопонимания. Ведь продать и купить — это, по сути дела, акт дружбы. Не случайно идеалом является взаимовыгодная сделка. Это значит, что обе стороны на одном уровне находятся. Предположить, что некое общение и некие договорные отношения могут быть между Богом и дьяволом — в моей бедной голове это никогда не укладывалось, не укладывается до сих пор. Для меня Иисус скорее не искупитель, а победитель, который вырывает у дьявола из рук человеческие души и судьбы. Это первая позиция.

Вторая позиция связана с первой. Это некоторые наблюдения над приходом в Новокузнецке. Два прихода или двойной приход — не знаю, как лучше назвать: латинский приход, состоящий из городской интеллигенции, и византийский, человек 10-15 всего — украинские пожилые женщины, почти все попали в Новокузнецк в 46 году в качестве депортированных насильно с Западной Украины. Пустили корни, повыходили замуж в основном за таких же депортированных украинцев, но ни детей, ни внуков в приход привести не смогли. Вымирающая ветвь.

У них всегда было одно помещение на всех, насколько я понял. Ютились в квартирках. Построили наконец храм, и это было важное, реальное дело, требующие жертв. Вся двойная община участвовала в жертве. Выносили мусор, и убирали, и украшали храм и т.д. Сейчас храм готов. Заполнен он бывает мало, как бы на вырост построен. Но выроста нет. Про византийскую общину я сказал уже. А латинская не сильно увеличивается. В чём дело? Интеллигенция ходит, молится, читает книжки. Но людей через себя не привлекает. В масштабах Новокузнецка этот храм — некоторое событие, несколько репортажей по телевидению было. Эффекта большого нет.

В Новокузнецке есть два градообразующих фактора: один — огромные металлургические и другие, связанные с металлом, заводы, а другой — зоны вокруг города. Рассказывали мне довольно много об одном популярном православном приходе: священник посещает зону или несколько зон, плодом этой пастырской работы оказывается приход, который пополняется за счёт вышедших из заключения. Этот приход мне чем-то очень напомнил приход в Ерино, состоявший, по крайней мере раньше, в основном из алкоголиков и наркоманов, прошедших «Старый свет». Община, которую держит очень напряжённая вещь — тяга. В Ерино это тяга к алкоголю, а под Новокузнецком в этом православном приходе — тяга многомерная, у кого что, кого что привело за решётку: кого-то бытовое преступление на почве того же алкоголя, у кого-то просто компульсии, приводящие к насилию, у кого-то игромания и проч. Священник, приход, общая литургия — то, что удерживает, чтобы опять не оказаться за решёткой. Вопрос жизни и смерти. По приходу в Ерино это знакомо. И другие вещи знакомы: образование это очень больное, неустойчивое, держится на личности священника — персонифицированного искупителя. Уходит куда-то батюшка (часто со скандалом, потому что трудно не сгореть, сохранить силы на этой пастырской работе, самому не сорваться) — и разваливается компания.

Православный приход растёт, в нём жизнь идёт — и с другой стороны мирный католический приход, в котором всё хорошо, мило, все друг друга любят. Неблагополучие в семьях у всех прихожан есть, но не смертельное и весь приход не затрагивающее. Приходят туда интеллигентные люди, может быть с польскими и немецкими корнями, те, кого интересует разумная вера, без фанатизма, без религиозных глупостей. Но нельзя сказать, что туда приходят люди, находящиеся на грани жизни и смерти, чтобы иметь жизнь, удержаться на этой грани, не погибнуть быстро и жестоко. И для меня это вопрос о том, в чём на сегодня должна быть привлекательность христианства, которое мы представляем. Неважно, как власти относятся, гоняют или не гоняют. Если бы власти давали зелёную улицу для наших приходов, всё равно они бы не увеличивались: ведь, чтобы лечиться от насморка, капли в аптеке можно купить. А угроза смерти от греха, и болезни, и слабости человеческой? И желающих мало, и плохо мы можем таким людям помогать. И молимся еле-еле, не бей лежачего, и сами идём на компромиссы с грехом. И много в нас такого: ни рыба ни мясо. В той мере, в какой мы ни рыба ни мясо, наше литургическое собрание не являет чудес.

© священник Сергей Николенко 2009