Семья Святого Лазаря

Деян 16, 16-34; Ин 9, 1-38

Евангелие от Иоанна мне всегда интересно читать, потому что в историях, которые он рассказывает, всегда есть динамика, видно, как меняется поведение персонажей. Это, конечно, проливает свет на них. Хотя понятно, что во многом эти сцены придуманные, но канва у него, вероятно, в памяти осталась на много лет, даже десятилетий. Конечно, он эти сцены наполняет тем богословским содержанием, которое хочет передать читателям, так делает, что в каждой сцене практически всё Евангелие заключено, если не всё иудейское откровение.

Обращаю внимание на то, что показанная обстановка, это обстановка религиозной диктатуры. Эта группа, которую называют иудеями, на самом деле, я думаю, состояла из вполне определенных людей, вполне определенного типа личности, твердолобых, склонных к предубеждениям. Разбирательство, которое устраивается над исцеленным слепым, в нем смысла, по сути дела, никакого нет, потому что у этих иудеев есть исходная установка, что Иисус не ортодоксален, и всё — ничего хорошего Он делать не может. Но показано, что против факта тоже им пойти никак не получается, как они ни стараются, вызывают родителей, опрашивают свидетелей. По ходу дела исцеленный слепой ведет себя перед ними всё более и более вызывающе. Родители еще боятся иудеев, а он уже не боится. И видит, что сделать они ему ничего не могут. Думаю, что такая важная составляющая возрастания человека в вере — это когда он обнаруживает или получает жизненный опыт того, что когда он говорит правду Божию, то по большому счету не могут ему ничего сделать, Бог за него. Это настоящее лекарство от страха. От того страха, который был у Адама и Евы после грехопадения.

Я почти неделю провел среди украинцев в Сибири в двух украинских приходах. Там, конечно, страха много. Страха, непроговоренного много, вопроса веры там нет даже. Люди с западной Украины прижились в Сибири, пустили корни, семьи. Может быть, сейчас им и хотелось бы уехать, но жалко бросать всё, что нажили, и связи уже какие-то. Давление среды определенное есть, иногда на работе к ним придираются, но не сказать, чтобы какое-то значительное. За обряд они цепляются, потому что обряд для них важная вещь, это то, что им позволяет сохранить идентичность и интересно, как они настаивают на том, чтобы всё делалось, как у них было на западной Украине, и жесты священника, и песни, и праздники… А то, говорят, перейдем в православную церковь, где наши обряды такие же. Когда заходит речь, что вот вселенская Церковь, католическая Церковь — вселенская, в этом отношении от национальных православных церквей есть важное отличие, это всё совершенно в уши не входит. Потому что плевать, какая церковь, Патриарх далеко, Папа далеко, начальство далеко, всё далеко, а мне в храм нужно прийти помолиться, причаститься, освятить машину, чтобы в аварию не попасть, и прочее… Конечно, на исповедях докапываться до оснований веры бывает трудно, потому что у простого человека поток ощущений и переживаний ничуть не беднее, чем у интеллигента какого-нибудь, но значительная часть этого потока не вербализована, слов нет, понятий нет. Человек это чувствует, он этими ощущениями живет, но сказать не может ничего, кроме грехов: пропускал службу Божию, выпивал, ругался матом, не постился… Это некая трагедия, потому что они точно так же пытаются формовать детей, как формовали их в собственной деревне, а тут сибирский город — это не деревня, дети совсем в другом социуме находятся, и значит, веру в них нужно развивать и закладывать или пробуждать по-другому, а как это делать, они не знают. Сестры украинские, которые катехизацией занимаются, они тоже вроде какие-то курсы проходили, но учат так же, как учили их. У этой религиозности есть сильные механизмы самовоспроизведения через семью, через обращение к корням, через потребность людей в корнях, но, конечно, перспективы она не имеет, и это видно во многих странах, и в Ирландии, и в той же Польше. Старое христианство исчезает, а новое, если говорить об ортодоксальном христианстве, становится уделом малочисленных групп. Это реальность, в которой надо работать и жить. Аминь.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Иоганн Фридрих Овербек, Христос спасается от фарисеев, 1866