Семья Святого Лазаря

Чтение: Апостол.

Про Тимофея интересно, потому что он совсем еще молодой человек, чтобы не сказать — пацан. Но Павел пишет ему: «ты должен быть примером для более взрослых, более опытных, более зрелых людей». Это к вопросу о том, что у житейской зрелости и зрелости веры много близкого есть, но это все же несовпадающие вещи. Зрелость веры — она заключается скорее в том, что человек, осознавая в данном случае свою молодость и неопытность, старается сам не вмешиваться в происходящее, оставляет это Богу, и уповает не на себя, а на слово Божье. Это слово Божье мы провозглашаем, хотя читаю я, — но это неважно, любой из присутствующих мог бы сейчас это Евангелие прочесть, и слово Божие само оказало бы в каждом из нас действие. Точно также полагаться не на мудрость собственных решений, а на то, что Бог делает, имея в виду слабость нашу. Я уже достиг того возраста, когда вижу, что профессиональные знания священника и опыт — это все прекрасно, я пользовался этим, до сих пор пытаюсь пользоваться, но сейчас уже тот возраст, когда соображение не так быстро и реакция уже не та. И профессионализм отступает на второй план, и опять приходится с еще большей силой надеяться на силу Божью. Неграмотно сказал, но по сути так.

С Тимофеем мы видим, какая история происходит. Все считают его таким некачественным иудеем, и сам он себя таким считает, но встреча с Иисусом, личный контакт меняет все. И меня сейчас эта тема занимает, знаете с какой стороны? Мы говорим, что Крещение снимает первородный грех. Людям, которые проходят катехизацию за сравнительно короткое время, где-то за год, приходится очень много в себя впустить. И о грехах, и о вечной жизни, и о спасении, и о таинствах. И на этом фоне учение о первородном грехе проходит как что-то само собой разумеющееся, не очень важное практически. А потом я часто сталкиваюсь с ситуацией, когда человек в терминах катехизиса про первородный грех объяснять может, что это грех Адама, что он снимается в Крещении, но для себя не чувствует, что это такое.

Первая вещь, на которую тут приходится обратить внимание — обычный личный грех, это всегда какое-то действие, какое-то движение. Воздержаться от действия, это тоже действие, так как для этого надо приложить усилие. А первородный грех, он к действию отношения не имеет, это состояние такое. Теоретически мы описываем состояние человека до крещения, и есть такие хорошие библейские иллюстрации того, что это такое. И это прежде всего история грехопадения. Когда человек изменился так, что полностью доверять Богу не может, и никому не может. Ни себе, ни окружающим. Но ведь проблема какая возникает? Первая вещь, это, допустим, жил я до двадцати лет, пока не крестился, или до тридцати, но что же — я Богу был меньше должен? Почему Он мне не дал способность доверяться Ему полностью? Обидно как-то, несправедливо. Я могу потерпеть какие-то там жизненные неудачи, удары судьбы, но в самом главном-то, для чего Бог так поступает со мной?

Сейчас молодые люди, которые крестились, проповедуют родителям, а родители говорят: «ну ходи в церковь, молодец, а нам-то уже поздно, мы уже старые во все это верить». Это часто слышишь. И это ситуация, когда пожилые люди говорят не всю правду. А вся правда заключается в том, что я без этих всех ваших христианских ритуалов, без всяких сложностей храмовых непонятных и страшно усложняющих жизнь, я и без этого стараюсь жить как хороший человек, добрый человек. Стараюсь быть добрым. Неужели этот ваш Бог таков, что он обделит меня чем-то? Я сейчас тут богословского трактата устраивать не хочу, но я обращаю внимание на то, что в такой позиции, конечно, гордости много. Потому что когда мы приходим в церковь за Крещением, то приходим в отчаяние от того, что основной стержень жизни не выстраивается. Смирение наше — это такое плодотворное, творческое, конструктивное смирение. Оно проявляется в том, что мы получаем представление о настоящем лице Бога через людей. Через людей этой церкви. Через официальных лиц, через катехизаторов, священников, сестер, но и просто через повседневное общение с теми людьми, которые в церкви живут, могут молиться. Молитва у них живая, не просто отбарабанил то , что нужно, и с чувством исполненного долга пошел, а с каждой молитвой смотришь, — а как Бог ответил? Какие-то события произошли в ответ на молитву мою или внутри что-то поменялось? Конечно, это все не за один раз происходит. Терпения большого требует, бывает, годами кажется, что ответа нет никакого. Ни снаружи, ни внутри. Но человек, у которого есть настоящая молитвенная жизнь, знает, что ответ есть, и что мы действительно разговариваем с Богом, и получается этот разговор любви. В котором исцеляется привычная наша настороженность. Настороженность, когда столько раз в жизни, казалось бы, обжегся на доверии к людям и доверии к собственным каким-то идеям, мечтам, оценкам, что уже боишься верить. Полностью верить. А вот этот разговор в любви, он эту вещь исцеляет с годами. И это очень близко богословски к исцелению от последствий первородного греха, которое начинается, хотим мы или нет, в Крещении. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2011