Семья Святого Лазаря

Евр 9,11-14; Мк 10, 32-45

В этом евангельском фрагменте крайне важна первая фраза, указывающая на состояние учеников – ужас и страх. Это Иисус довел их до такого состояния. Когда они отправлялись в путь, к ним подошел некий человек, который желая вечной жизни, пытался сочетать соблюдение заповедей с благополучной жизнью, т.е. богатством. Иисус сказал, что это невозможно и более того, добавил, что человек не может собственными силами достичь спасения, иначе говоря, соблюсти заповеди. Он разрушил таким образом установку, существующую в сердце практически каждого верующего человека – творить добро другим и безбедно жить самому. На этом фоне протекают последующие разговоры о крестном пути, царствовании и служении.

Размышляя о том, на каком примере проиллюстрировать эту тему, я решил обратиться к опыту нашего бывшего Папы Бенедикта XVI. Я использовал два его выступления, одно было сделано в начале его пребывания на святом Престоле, другое – в самом конце.

В 2006 г. он ездил в Польшу и посетил там систему бывших концентрационных лагерей под общим названием Аушвиц-Биркенау. Советские люди знали это как Освенцим, фирменный знак нацизма. Бесконечно много раз его показывали в фильмах о войне, хрониках и т.д… За 4 года там убили почти полтора миллиона людей, из них миллион – евреев.

В советское время мне довелось посетить похожий лагерь уничтожения в местечке Саласпилс в Латвии. Тогда там был мемориальный комплекс и музей, производивший тяжкое впечатление своими экспонатами. К сожалению, советская монументальная пропаганда тех лет украсила это место огромными сооружениями и статуями из бетона. Теперь там все заброшено, возможно, из-за внешней безвкусицы комплекса.
В лагере Аушвиц постарались сохранить в неприкосновенности территорию и постройки, поэтому мы можем более-менее представить обстановку, в которой Бенедикт XVI произнес свою речь. Я выбрал самые, на мой взгляд, важные фрагменты.

«[…] Говорить в этом страшном месте, скопище преступлений против Бога и против человека, не имеющих никакого сравнения в истории, почти невозможно – и особенно трудно и угнетающе для христианина, для Папы родом из Германии. В месте, подобном этому, слова оказываются бесполезными, и остается лишь растерянное молчание – безмолвный крик, обращенный к Богу: «Почему, Господи, Ты промолчал? Как Ты смог стерпеть все это?» В этом молчании мы склоняемся в глубоком поклоне перед бесчисленными шеренгами тех, кто страдал здесь и был предан смерти; затем это молчание превращается в громкую просьбу о прощении и примирении, оно становится криком к Богу живому, чтобы Он больше никогда не позволил подобного. […]

[…] в 1980 году, я вернулся еще раз в это ужасное место вместе с делегацией немецких епископов, потрясенный увиденным злом и благодарный за то, что над этим мраком восходила звезда примирения. С этой же целью я нахожусь здесь сегодня: чтобы испросить благодати примирения – прежде всего у Бога: лишь Он может открыть и очистить наши сердца. Затем – у людей, страдавших здесь; и, наконец, молю о благодати примирения для всех тех, кто в этот час нашей истории вновь страдает от власти ненависти и от разжигаемого ею насилия.

Мы не можем проникнуть в тайну Бога – мы видим только ее фрагменты и ошибаемся, когда хотим стать судьями Бога и истории. Таким способом мы не защищаем человека, а помогаем лишь его разрушению. Нет, – нам остается только смиренно, но настойчиво кричать Богу: «Восстань! Не забудь Свое творение, человека!» И наш крик к Богу должен быть одновременно криком, проникающим в наше собственное сердце, чтобы в нас пробудилось скрытое присутствие Бога – чтобы сила, которую Он заложил в наши сердца, не покрылась и не заросла мхом эгоизма, боязнью людей, равнодушием и беспринципностью. […]

Бог, в Которого мы веруем, есть Бог разума – но такого разума, который, несомненно, представляет собой не какую-то холодную математику вселенной, но единое целое с любовью, с добром. Мы молим Бога и кричим людям, дабы этот разум – разум любви и признания силы примирения и мира – возобладал над угрожающим нам иррационализмом или ложным разумом, оторванным от Бога. […]

Да, за этими плитами скрыты бесчисленные людские судьбы. Они волнуют нашу память, стучатся в наше сердце. Не для того, чтобы вызвать в нас ненависть, но чтобы показать нам, сколь ужасна ненависть в действии. Чтобы человеческий разум признал зло злом и отверг его; для того, чтобы вызвать в нас мужество добра, стойкость против зла […]».

Бенедикт в своей речи, так или иначе, обращается, прежде всего, к иудеям и решает трудную в методическом смысле задачу. Для иудеев это место проклятое, место, где по определению, Бог не может присутствовать. Преступление, совершенное нацистами, требует отмщения. Бог должен отомстить за несчастья Своего избранного народа. Бенедикту необходимо перевести этот посыл в христианскую перспективу, т.е. в перспективу прощения прошлого и примирения в настоящем. Как он это делает? Он начинает с обращения к тайне Бога и использует представления псалмопевца о том, что Всевышний не вмешивается, потому что спит… Молитва псалмопевца – как крик, призванный разбудить Бога. Здесь мы сталкиваемся не просто с риторическим приемом, здесь скрывается сущность веры самого Бенедикта. Спустя 7 лет на последней своей публичной аудиенции он снова говорит о спящем Боге:

«[…] Когда почти восемь лет назад, 19 апреля 2005 года, я согласился принять Петрово служение, я пребывал в твердой уверенности, которая всегда меня сопровождала. В тот момент, как я уже говорил несколько раз, в моем сердце звучали слова: «Господи, чего Ты просишь от меня? Ты возлагаешь на мои плечи огромную тяжесть, но, если Ты просишь меня, то по слову Твоему я закину сети, в уверенности, что Ты сам будешь направлять меня». И Господь действительно вел меня. Он был рядом со мной, я ежедневно чувствовал Его присутствие. Эти годы были для меня паломничеством вместе с Церковью, и на этом пути были мгновения радости и света, но также и трудные минуты. Я чувствовал себя подобно святому Петру и апостолам в лодке на Галилейском море: Господь даровал нам множество солнечных дней и попутного ветра, когда улов был богатым. Но были и времена, когда море было бурным, а ветер — противным, как никогда во всей истории Церкви — и казалось, что Господь уснул. Тем не менее, я всегда знал, что Господь в лодке, что лодка Церкви не моя, не наша, но Его — и Он не даст ей пойти на дно. Это Он направляет ее. Конечно же, Он делает это посредством людей, которых Сам избирает, потому что Он пожелал, чтобы так было. Такова была и есть моя уверенность, которую ничто не может омрачить. Именно поэтому сегодня мое сердце исполнено благодарности к Богу, ибо Он никогда не оставит меня или Церковь без Своего утешения, Своего света, Своей любви».

Дальше он говорит о собственном опыте полного предания себя в руки Бога, соотношении власти и служения:

«В последние месяцы я почувствовал, что силы мои ослабели, и я настойчиво просил Бога, чтобы Он просветил меня Своим светом и помог принять правильное решение — не ради меня самого, но для блага Церкви. Я сделал этот шаг с полным осознанием его серьезности, а также и его новизны, но и с глубоким душевным спокойствием. Любить Церковь значит также иметь мужество сделать трудный, тяжкий выбор ради блага Церкви, а не своего собственного блага.

Здесь позвольте мне еще раз вернуться к 19 апреля 2005 года. Трудность этого решения связана именно с тем, что с того момента я целиком и полностью отдал себя в руки Господа. Как всегда, тот, кто принимает на себя Петрово служения, больше не имеет никакой личной жизни. Он принадлежит всегда и полностью всем, всей Церкви. Его жизнь, так сказать, полностью лишена частной сферы. Я почувствовал, и чувствую особенно в этот самый момент, что человек обретает свою жизнь именно тогда, когда приносит ее в дар. Я уже говорил прежде, что многие люди, которые любят Господа, любят и Преемника святого Петра, что у Папы поистине есть братья и сестры, сыновья и дочери во всем мире, и что он чувствует себя в безопасности в объятиях их общения, потому что он больше не принадлежит себе, но принадлежит всем, и все люди ему поистине – свои. […]».

В этом выступлении у уходящего Папы Бенедикта также ясно просматривается задача. Он старается укрепить католическую Церковь перед актом избрания нового Понтифика. Его богословское свидетельство здесь парадоксально. Сон Иисуса в лодке в его трактовке не пассивен. Он – гарантия безопасности для учеников.
Думаю, что на этом проповедь можно закончить. Приведенные тексты достаточно красноречивы. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2013