Семья Святого Лазаря

Иер 7, 23-28; Лк 11, 14-23

Я все думаю, когда же я поверил в Бога? Младенческое время, на самом деле еще до рождения, мама, по-видимому, сильно беспокоилась, потому что до этого она не доносила. Возможно, эта тревога через различные вещества, через пуповину мной была воспринята – может быть, уже тогда началась деформация мозга. Деформация в том отношении, что эндорфины и всякие нейромедиаторы уже тогда не могли как следует настроиться. А может, и ничего – может, и обошлось.

Потом после рождения первый год я ничего не помню. Сознания не было, которое бы фиксировало, что есть память, из памяти вынимало бы какие-то воспоминания. Как родился, вообще не было ни пространства, ни времени. Какой-то поток ощущений был, может быть, в основном от кожи. Кожа у младенца чувствительная. Пространство, очевидно, долго еще не воспринималось как что-то отдельное, а время так уж вообще нескоро. Первые недели или даже месяцы осваивал желудочно-кишечный тракт, учился жевать, сосать, глотать. Прислушиваться к ощущениям, которые внутри. Не только не отделял себя от матери, может быть, вообще было ощущение, что не я часть матери, а мать – это продолжение меня. Не знаю. Но потом, правда, тяжело переболел в районе года. В результате таким вот и остался.

Ощущение покоя, которое сейчас я ассоциирую с пребыванием в руке Божьей, за пазухой у Авраама, за пазухой у Бога – наверное, где-то ближе к двум годам я что-то такое вспоминаю. Блаженное такое существование, безопасность. То есть, вещи, на которые вера могла потом лечь. Потом вроде бы счастливое детство, и уже ближе к семи годам такие вещи, которые воспринимались как первые несправедливости. На бульваре меня два мальчика побили ни за что. В приступе вдохновения. У меня была шапочка на завязках, они ее тянули с целью меня придушить. Это мне казалось страшно обидным, нечестным, оскорбительным. Зло мира. Потом уже со школьными трудностями, с переживанием их, возникало ощущение, что от этого зла никуда не денешься, но есть защита со стороны семьи и еще каких-то взрослых. Что она сильнее, чем это зло. Думаю, что потом на это и легла вера. На представление о том, что жертвовать собой для других – это правильно, и что окружающие меня взрослые так делают, для них это такая обыденность.

Но вопрос остается – эта душа моя, которая ориентирована на вечную жизнь, и которая превозможет все силы разрушения, которые на мое тело набросятся после смерти, эта сверхъестественная закваска души в какой момент возникла? Тогда, когда я был готов к крещению, когда меня поразил облик Иисуса из Евангелий, или это всё было гораздо раньше и постепенно. Когда на самом деле облик Иисуса в меня входил через обстоятельства жизни, через примеры людей, которые вокруг меня были. Или, может быть, еще раньше, когда я был бессмысленным существом, не имеющим ни воли, ни мысли, только поток ощущений. Может быть, уже тогда была душа, пригодная для Царства Небесного, поскольку более или менее Богу было понятно, как развитие дальше пойдет. Не знаю, в общем, когда общение с Богом через личность Христа возникло? Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2018