Семья Святого Лазаря

Откр 7, 2-4. 9-14; 1 Ин 3, 1-3; Мф 5, 1-12a

Я выписал цитату из Ефрема Сирина. Это IV век, и уже всё было почти хорошо. Церковь до этого -это были общинки, рассеянные в обществе, то враждебном, то в нейтральном, примерно как наша община. К концу III века были довольно большие епархии, но всё равно, не очень… А в конце IV века уже империя стала христианской. Царство Небесное пришло уже на землю. Христианский император был, крещеный, законы христианские старался издавать. Оставалась еще какая-то мелочь для полного наступления Царства Небесного и Второго Пришествия – это, как в Евангелии написано, дождаться, пока слово Божие будет проповедано всем людям на земле. Эта деятельность потихоньку шла, и варварские племена христианизировались.

Интересно про какого-то монаха-отшельника, известного старца, когда к нему кто-то пришел, старец спросил – как там, в мире, наконец, уже все приняли Господа нашего Иисуса Христа? В силу очевидности факта Его божества. Этот пришедший мялся, не знаю, что сказал. Так удивительно, в первые десятилетия после смерти и воскресения Иисуса апостольские поколения учеников ожидали, что вот-вот Он придет. Четыреста лет почти прошло, и точно так же люди старались не замечать, какой бардак, какой грех и так далее, ожидали, что уже вот-вот…

Я думаю – это ожидание у христиан было, потому что они дураки, а мы умные, или какая-то правда там есть? Я еще думал, что, конечно, наша собственная жизнь, она христианская уж точно в одном отношении: по количеству искушений, которые на нас обваливаются, наваливаются. Как мы с ними справляемся – я не говорю, что мы хуже всех, но видится вялость какая-то. Вялость – по себе, по крайней мере, сужу, у меня это вялость, связанная с тем, что не происходит ничего такого, что указывало бы на приближение Царствия Божия, на расширение его в человечестве. У меня в этом отношении как бы глаза прикрыты.

Возвращаясь к египетским монахам IV века, почему они уходили в пустыню? Ефрем Сирин был плодовитый, и писал, что, находясь в мире, в суете, которая в мире есть, сохранить веру просто невозможно. Вот он пишет:

«Блажен, кто устремил свой взор на прозрачный океан истины, чтобы созерцать тайну Божества, лишающего нас дара речи. Блажен, кто в молчании приобрел в себе крылья Святого Духа, и кто, видя на земле только сражения, улетел в небеса. Блажен, кто бросил свой якорь у пристани молчания, потому что почувствовал свою немощь, чтобы понять род Божий. Блажен, кто не потерял мудрое простодушие апостолов. Блажен, кто понял, как тяжело доказать Твое существование, Боже, и величать Тебя».

Кто, видя на земле только сражения, старается в молчании приобрести крылья Святого Духа и улететь от этой стороны реальности? От этой иллюзии реальности, которая предстает нам как сплошные сражения. Чтобы на эту тему не рассусоливать…, понятно, что в Церкви поколение за поколением люди приспосабливались, как жить в мире, будучи обуреваемыми иллюзиями, которые создает мир, и одновременно пребывать в безмолвии Бога, которое ставит на место всё. Безмолвие, которое настоящие масштабы восстанавливает и обман иллюзий срывает.

Думаю, что те, кого можно назвать нормальными святыми, им как-то удается совмещать одно с другим. Жить в мире и не в мире. Не знаю, насколько таких людей много, но на наличие святости как процесса указывает тоска по созерцанию. Тоска – когда оно не получается, когда его не хватает в жизни, и когда мы чувствуем себя не понимающими ничего. Или, наоборот, фиксируемся на одной какой-то навязчивой идее, которая представляется чрезвычайно важной, а потом оказывается, что это ерунда такая, ослепление. Вот, страдание, в жажде Бога, думаю, главный показатель потенциала святости, который в нас есть. Патентованные святые, которые в календаре, которых мы прославляем, многие из них просто от нас очень далеки исторически. Трудно верить обстоятельствам их жизни, изложенных в житиях. Но есть более близкие, которых мы знаем, которые ушли уже, и которых неверующие и какие-то окружающие воспринимали просто как добрых хороших людей. Может быть, со странностями. А мы оказались способными различить в них жажду Бога, которую на самом деле они хотели и старались нам передать. Может быть, даже неосознанно. Аминь.

Священник Сергей Николенко