Семья Святого Лазаря

Церковь любит звучные титулы: Ваше преосвященство, прелаты и митрофорные протоиереи, епископ во дворце…

— Это не евангельские вещи, — говорит Морис Морен, малый брат Иисуса. – Доверие к Церкви основывается на соответствии проповеди и жизни. Нас спас не царь, а наш брат Иисус.

Белый домик в пригороде Варшавы бдительно охраняет черная собачка: у нее щенок, и она никого не пускает во двор, кроме четырех монахов. Рядом со звонком табличка: «Малые братья Иисуса».

– Это не монастырь, — говорит брат Войтек, слегка ссутуленный мужчина 34 лет от роду, ответственный за общину (то есть настоятель). – Всякий может посмотреть, как мы живем. У нас нет высоких стен, нам нечего скрывать. Живем, как обычные люди.

В небольшой комнате на первом этаже живет Морис Морен. Ему 78 лет. Одет он в джинсы, стоптанные кожаные тапочки, к синему свитеру приколот крестик. Голова с остатками седых волос похожа на футбольный мяч. В синих глазах отражается улыбка, длинный нос чуть скошен влево.

Морис отзывает пса, чтобы гости могли спокойно войти.

Шарль

В 1916 пятнадцатилетний мусульманин вытащил Шарля де Фуко из его скита и убил выстрелом в голову.

Де Фуко родился в 1858 в дворянской семье. В молодости он стал атеистом. Служа во французской армии, вызывал скандалы своим поведением. Совершил путешествие в Марокко через пустыню. В 1886 году пережил обращение во время исповеди. Стал монахом-траппистом, жил в монастыре в Сирии, где пережил настоящее потрясение, сравнив монашескую «бедность» монахов-европейцев и реальные условия жизни местных жителей. Не принеся вечных обетов, Шарль покинул монастырь, поселился в Назарете, где работал садовником в женском монастыре. Сестры быстро заметили, что все свободное время их садовник отдавал молитве.

Позднее он принял священническое рукоположение и поселился в пустыне среди кочевников-туарегов. За десятилетия своей миссии он крестил лишь одного человека, случалось, что он месяцами не мог служить литургии (не было ни одного верного). Брат Шарль мечтал о создании общины, которая бы проповедовала Евангелие молча, самой своей жизнью. Он написал устав дя нее, но так и не дождался прихода братьев. Он встретил смерть в одиночестве.

В 2005 брат Шарль был беатифицирован.

В 1930-х Рене Базен написал биографию неудачника из пустыни. Нашлись люди, которых привлек путь брата Шарля. Рене Вуайом, семинарист из Парижа, и четыре его друга решили жить по принципам, завещанным де Фуко. Они принесли обеты и создали общину в Сахаре. Ушли от мира и посвятили свою жизнь созерцанию.

В 1936 в Алжир приехала Магдалина Ютен, ей было 40 лет. Пример брата Шарля влек ее с самого детства. Она прошла новициат в общине Миссионерок Африки и принесла обеты. Пути брата Рене и сестры Магдалины пересеклись. Они вместе пришли к выводу, что созерцание необходимо соединить с жизнью в миру, среди самых бедных. В 1950-х малые общины братьев и сестер (три-четыре человека) распространились по всему миру – Франция, Камерун, Чили, Израиль…). В 1967 община была признана Церковью.

Все испытал

Брат Морис в ходе разговора трогает собеседника за руку. На прощание обнимает.

– Я уверен – Иисус из Назарета прикасался к людям. Для их исцеления Ему это не было нужно, но Он так хотел – ведь Он любил людей, — говорит Малый брат Иисуса.

– Мне было 23, когда я пережил обращение, — брат Морис начинает рассказ о своей жизни. Когда ему было 10, отец ушел к другой женщине, мать тоже нашла себе другого партнера. Морис поселился у деда. Началась война. Они переселились на юг Франции, в Прованс. Не было еды и одежды, но было безопасно. – Немцы в основном занимали север страны. До нашей горной деревушки они не добрались. Там были такие скалы, что на лошадях нельзя было проехать.

В 19 лет Морис вернулся в Париж. Его приняли в дом дальние родственники. – Я переживал бунт. Отец и мать меня поранили. Я видел похожие вещи и в других семьях. Я не мог никого полюбить. Нравственно я опускался все ниже.

– Я испробовал все, что можно найти в Париже, — признается Морис. Что именно? Он отводит глаза и не отвечает.

Работа

Когда братья уходят на работу, Морис стирает, гладит, убирает дом. Если есть немного свободного времени, он пишет иконы. В доме они везде: Богоматерь с Младенцем, Троица украшают комнаты, коридоры, кухню.

Младший из братьев, Матеуш, работает в супермаркете. Выкладывает на полки в магазине молоко, сыр, яйца. Получает 1200 злотых (около 12 тыс. рублей) грязными. Шесть лет назад носил францисканскую рясу.

– И вроде бы неплохо жил, но что-то меня беспокоило. И какие-то книжки про Шарля де Фуко постоянно попадались, а я их не искал.
Матеуш поехал навестить родных и зашел в квартиру Малых братьев в варшавском районе Прага, чтобы поговорить с Морисом.

– Была зима, на улице минус тридцать, а у них в квартире отопления не было. На Морисе два свитера были, — вспоминает брат Матеуш. – Морис мне сказал, что братья дружат с людьми, у которых нет влияния и значительности.

У францисканцев этого недоставало. Так Матеуш сменил монашескую общину.

Глава общины, Войтек, не так давно работал на металлургическом предприятии, потом был лесорубом. Ездил на работу на велосипеде, пилу вешал на плечо. Теперь он работает в магазине товаров для дома.

Коллеги по работе догадываются, кто эти ребята с крестиками на одежде.

– Но этом для них нет никакой сенсации, — говорит Войтек. – Я бы и епископом мог быть – все равно важно то, какой ты человек.
– Иногда бывает трудно, — признается Матеуш. – Среди коллег по работе попадаются довольно … чувственные дамы. Они думают: если у меня нет девушки, то я свободен.

Толстые стены

В Париже Морис познакомился с человеком, пережившим три года назад обращение. Согласился принять участие в пешем паломничестве в Шартр. Когда вдали показались башни собора, пилигримы запели „Salve Regina».

– Я ничего не понял. Но было красиво. Когда я дошел до собора, я был верующим.

Через пару месяцев поехал в молодежный лагерь с христианской группой. Как-то вечером зашла речь о вере, Боге, жизни. Священник сказал: «У тебя такие взгляды, что быть тебе монахом».

– Я не знал, о чем речь идет, — говорит Морис. – Я пошел за советом к одному доминиканцу. Он меня научил молиться по четкам, сказал читать «Историю одной души» Терезы Малой и биографию Шарля де Фуко.

Морис решил сменить обстановку: он покинул Париж и переселился к отцу, на юг Фарнции. Поблизости был монастырь траппистов, тот самый, куда когда-то пришел Шарль де Фуко.

– Мне хотелось толстых стен и отделения от мира.

У траппистов он пробыл неделю. Монахи вставали на молитву в три часа ночи. Монахи не разговаривали – они пользовались языком жестов.
– Я сразу захотел стать послушником, но мне сказали, что нельзя так быстро.

Морис ждал год, потом начал постулат.

– Я был счастлив, но скоро почувствовал, что выгораю. Мне хотелось быть среди простых людей. Не на этот путь меня звал Бог.
У меня был друг, он каждый вечер приходил в мою келью помолиться. Он мне рассказывал о Малых братьях, которыми он восхищался. Он написал им, и они позволили нам приехать.

Созерцание

Время от времени кто-то из братьев берет пятилитровую бутыль с водой, хлеб, немного сыра и каши и уходит на несколько дней в скит. Знакомые разрешили построить в своем саду небольшой сарайчик. В нем два помещения: поменьше — кухня, то, что побольше, монах делит с Богом: постель и небольшой алтарь со Святыми Дарами. Тишина.

Зачем уходят в пустыню братья, живущие среди людей?

Войтек объясняет:

– Иногда надо остановиться, понять, где ты. Исследовать свои желания перед Богом, в Троице Единым. Там есть время, чтобы спокойно помолиться о братьях из общины.

В доме братьев на втором этаже есть четыре комнаты. На оборудование дома денег не хватило: братья сами его обставили. Войтек выбрал комнату, где можно только повернуться на 180 градусов. Во второй комнате живет Матеуш, в третьей ночуют гости. Четвертая комната – часовня. Каждый день в 6 вечера братья встречаются на молитве.

Весенние ветки, деревянный крест, свечи. Занавески на окнах задвинуты. У Малых братьев монстранция не используется – они молятся перед Гостией на деревянной подставке.

Только на молитву они надевают длинные белые рясы. В повседневной жизни единственный знак их монашества – крестик, приколотый к одежде.

Ботинки остаются у дверей часовни. Входя, братья совершают земной поклон. Потом надевают на голову капюшон – чтобы видеть лишь Иисуса.
– Братья знают обо всех трудностях людей, с которыми они работают, — объясняет Морис. – Мы стоим на молитве и за них. За всех тех, с кем нас объединяет усталость.

Проходит час молчаливой молитвы. Морис выдвигает маленький престол и надевает священническое облачение. Начинается вечерня и литургия. Часословы братьев обернуты в бумагу с изображениями растений и животных.

Прочитав Евангелие, Морис садится и дает лекционарий тому, кто сидит рядом. Каждый может что-то сказать. Проповедь – дело всех и каждого.

Пресуществление. Морис преломляет хлеб и вкладывает частицы в протянутые ладони. Потом подает Чашу с Кровью Христа. Все причащаются одновременно, вместе со священником. Матеуш гасит лампу. Все погружаются в молчаливую молитву при свете свечей.

Пустыня

В деревенском доме на юге Франции жили трое Малых братьев.

– Первый раз в жизни я преклонил колени перед нагой Гостией, — вспоминает Морис. – У траппистов были роскошные сосуды, облачения, пение хора, ладан. А тут – просто Гостия.

Морис начал работать с братьями. Копали ямки и сажали в них деревья.

– В конце концов один из братьев мне сказал: ты свободен. Обетов не приносил. Мы – тоже созерцатели, хоть и не монахи в традиционном понимании. Тебе решать.

Морис написал траппистам, что сожалеет, очень их любит, но уходит в общину Малых братьев.

Община новициата была в Сахаре. Кандидаты жили на окраине оазиса, в глинобитных хижинах. Жара стояла такая, что спать приходилось на улице. Послушники носили тюрбаны, арабскую одежду, отпускали бороды.

Магистром новициата был суровый, молчаливый брат Милад Аисса (он перевел на арабский свое монашеское имя «Ноэль» — Рождество Христово. Прим. перев.).

Вечером братья садились в круг, скрестив ноги. Брат Милад учил их искать Иисуса в пустыне и в гуще людей.

– Пустыня вынуждает отдать себя Богу, — говорит Морис. – Она слишком большая. Слишком красивая. Слишком трудная. Слишком суровая. Она обнажает, очищает сердце. Тогда Святой Дух может формировать нас.

Новициат продлился год. В конце его братья три недели шли с кочевниками в Бени-Аббес. Шли молча, по одному или парами. Нельзя было потерять караван из виду. Морис ночами стерег верблюдов. Связывал им ноги, чтобы не убежали.

После первых обетов он поселился в Марокко, в Марракеше. Работал в глазной поликлинике. Мухи, нехватка воды, никакой гигиены: случалось, что в очереди стояла тысяча человек. Морис проводил первичный осмотр: направить ли человека к врачу или же к медсестре.

Так он проработал несколько лет. Морис был счастлив.

Все мы братья

В этом ордене нет «отцов». Хотя каждой общине нужен священник, они – не элита Малых братьев.

– Мы все учимся, но никто во время формации не готовится к священству, — поясняет Морис. – Если возникает нужда в священнике, мы ждем и советуемся. Нам нужна уверенность в том, что рукоположение не изменит ничего в жизни кандидата в священный сан. Он не может думать, что станет важным человеком. Он и дальше будет ходить на работу. Ничего не изменится.

Принцип равенства всех братьев не нравился Конгрегации Посвященной Жизни: царило убеждение, что мирянин не может иметь власти над священником. Лишь в 1990-х папа согласился, что в общине генеральный настоятель и наставники послушников не обязаны быть священниками.

Сам Морис – пресвитер, но у него нет никаких функций в общине.

Брат Войтек:
– Он пишет книги, работает с людьми вне общины. Но это не значит, что он будет хорошим настоятелем. И вообще настоятель – не почетное звание. Просто нужен человек, который скажет: делаем это и то.

Братья не занимаются пастырской работой в приходах.

– Мы редко заводим разговор о Боге, — уточняет Морис. – Мы дружим с коллегами по работе и с соседями. Можем даже сказать, что любим их. Никакого пафоса. Живем, как самые бедные люди. Мы работаем, как они, питаемся, живем в таких же жилищах. Так и Иисус поступал. У Его семьи не было видного положения, Ему приходилось тяжело работать. Так Он прожил 18 лет (от религиозного совершеннолетия до начала проповеди – прим. перев.). В то время Он не проповедовал.

Обеты по-арабски

Единственными христианами в мусульманском районе Марракеша были Морис и его собратья по общине. Они дружили с коллегами по работе и соседями.

– Мне говорили порой: мы братья, но после смерти ты в ад попадешь. Просили ежедневно произносить их исповедание веры: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». я согласился произносить: «Бог Един, а Иисус – Сын Божий». Они в отчаянии были, — улыбается Морис.

– Бывало, мы договаривались встретиться после работы. Кто-то говорил: я могу задержаться, подожди меня с моей женой.
Для мусульман Северной Африки это – знак высочайшего доверия.

В 1990 в Алжире началась гражданская война. Братьям угрожала опасность. Но оказалось, что их соседи вступались за них перед боевиками.

– Эти мусульмане – люди простые, — продолжает Морис. – Сами нищие, но охотно дают милостыню. Не принадлежат к видимой Церкви, но я уверен, что они – дети Божьи. Молятся и думают не так, как мы, но любят людей, которых считают неверующими.

Морис часто говорит, что нам неизвестно, где проходят границы Церкви. Дух Святой дышит, где хочет.

– Многие люди принадлежат к Церкви, сами того не зная. Бывает и наоборот. Мы христиане. На богослужения в церкви мы ходим, ОК. А что сказать о верности словам Христа: любите друг друга, не судите, один у Вас учитель Христос, вы же все братья?

Вечные обеты Морис произнес по-арабски. Жизнь и призвание он принес в жертву Богу за спасение мусульман (принятая у Малых братьев и сестер практика – прим.перев.). Думал, он среди них проживет всю оставшуюся жизнь. А настоятели послали его во Францию – учиться.

Не царь, а брат

У Мориса толстая папка – письма, на которые он не успел ответить. В основном пишут молодые люди: просят совета, хотят чем-то поделиться, стать Малыми братьями.

В дом братьев часто приезжают гости. Священник из Варшавы хочет провести несколько дней в уединении. Одна мать-настоятельница просит совета: что делать, если молодые сестры предпочитают телевизор молитве. Какой-то священник думает: не стать ли Малым братом.

Морис принимает всех. Он считает, что задача Церкви – делить с людьми их заботы.

Но часто реальность выходит за пределы его мечтаний. Церковь в Польше любит пышность: отец прелат, сутаны с украшениями, преосвященный владыка, епископ во дворце.

— Это не евангельские вещи, — говорит Морис Морен, малый брат Иисуса. – Доверие к Церкви основывается на соответствии проповеди и жизни. Нас спас не царь, а наш брат Иисус. Ключ к нашему призванию – жизнь в Назарете. Как жил Иисус. Он принял все: слабости, болезни, взял на Себя наши грехи, смерть. Он спас нас не как царь, а как брат.

Зачем жить

Морис изучал богословие в Тулузе у доминиканцев. На втором курсе познакомился с Жаком Маритеном, одним из крупнейших христианских философов XX века. Фото Жака висит над кроватью в келье Мориса.

– После смерти жены он с нами прожил 13 лет, – вспоминает Морис.

В молодости Маритен учился в Сорбонне. Был атеистом. Встретил Раису, еврейку. Они поженились. Поиск смысла человеческой жизни стал для них идеей фикс. Философия не давала ответа. В 1905 супруги решили, что через год покончат с собой, если не узнают, зачем нужно жить. И пережили обращение.

– Всю жизнь они посвятили людям, — рассказывает Морис. – Жак занимался философией, Раиса писала прозу и стихи. Они помогли найти Бога множеству людей. А журналисты издевались, что они битком набили французские монастыри.

В 78 лет Жак Маритен пришел к Малым братьям.

– Книжки его сложные были, а он сам – очень простой человек. Вечерами я заходил к нему поговорить. Я смотрел, как он молится, как любит других людей, и учился.

Ни вина, ни женщин

В 1978 двое поляков прошли формацию во Франции и основали общину в Кракове. В начале 1980-х генеральный настоятель отправил Мориса в Польшу – братья словно пропали.

Жизнь в социалистической Польше разбила общину. Один из братьев должен был отработать положенные годы после получения высшего образования, второго призвали в армию.

В ПНР братья жили подпольно: по соглашению между государством и Церковью нельзя было создавать новые монашеские общины. Епископы все знали, а братья соблюдали конспирацию.

Через пару лет братья снова встретились, поселились в Лясках под Варшавой.

Брат Войтек:
— Потом их квартирный хозяин женился. Братьям пришлось переехать. В 1983 за пятьдесят долларов купили участок под Варшавой. Нелегально. Потом нелегально заложили фундамент. Заняли денег, купили стройматериалы, построили этот вот деревянный домик. Никто тут жить не хотел – земля тут плохая, пески одни.

Морис нашел братьев, когда те еще в Лясках жили. Они попросили его навещать их и консультировать в вопросах формации. Прошло несколько лет и Мориса спросили: «Может, поселишься с нами?». В 1992 Морис переехал в Польшу.

В общине было уже шесть человек, решено было открыть еще один дом.

– Мы дружили с епископом варшавско-пражской епархии Казимежем Романюком. Он нам рассказал о районе Брестской улицы в Варшаве. Мы туда сходили и поняли, о чем он говорил.

Крупнейший остров нищеты в польской столице. В обшарпанных домах живут самые бедные варшавяне. Малые братья сняли там жилье – стены такие тонкие, что слышно, о чем разговаривают соседи. На Брестской улице поселился Морис и два первых брата-поляка.

Братья вызывали удивление. Соседи спрашивали: «А вы католики? В Богородицу-то верите?».

Брат Морис:
– Как-то раз знакомый приходской настоятель у нас во дворе спрашивал, кто такие эти новые жильцы. Сказали ему – люди приветливые, хорошие очень. Сектанты, видимо: не пьют, не курят, женщин не водят, сами сделали ремонт и со всеми здороваются.

Священник пояснил, что «новые жильцы» — католические монахи. Как так, монахи? Быть такого не может. Ведь монахи не работают.

Морис 10 лет прожил на Брестской улице, потом вернулся в Трускав, под Варшавой.

– Люди приняли нас. Приглашали выпить чаю, звали на именины. А когда к нам приходили гости, кое-кто из них молился с нами в часовне.
Морис охотно остался бы там навсегда.

***
В Трускаве стало многолюдно, тишина ушла из этих мест. Суета мира сего окружила скит Малых братьев. От Варшавы наступают богатые виллы. Шум строительной техники прерывает птичье пение. На каменных стенах и решетках ручной работы, разделяющих участки, висят таблички: «дом на круглосуточной охране».

– Иисус был человеком простым, — Морис готовит еду для собаки. – Людей любил. Не носил масок, не возвышал себя.
Люблю эту молитву перед Причастием: «Не дай мне отделиться от Тебя».

Мачей Мюллер, Tygodnik powszechny
Перевод Ольги Тимофеевой