Семья Святого Лазаря

Чтения Недели 5-й Великого поста: Апостол, Евангелие

Очень хорошее сегодня Евангелие — те пасхальные тайны, которые всегда описываются в Евангелии от Марка одним предложением, правда, длинным. Перечисляются неприятности, которые Иисуса постигли, в воскресение все заканчивается. Эта пасхальная тайна соединяется однозначно с вопросом о власти. В богословии, в экзегезисе, есть рассуждение о том, как ученики воспринимали эти слова Иисуса, почему по крайней мере несколько раз на протяжении Евангелия от Марка Иисус повторяет эту фразу, а ученики не понимают, о чем идет речь, и евангелист настойчиво каждый раз показывает это непонимание.

Первое, что экзегету приходит в голову, это то, что, будучи иудеями, ученики верили в общее воскресение мертвых в конце времен, которое у них неосознанно связывалось с приходом Иисуса как Мессии. Может быть, связывалось на основе каких-то текстов из Исайи, малых пророков, но воскресение, по-видимому, для них было теоретическим понятием. То, что когда-то будет. И вот эти слова Иисуса, что будут бить, оплюют, убьют и в третий день воскреснут, воспринимали, по-видимому, как поэтическую метафору, — пройдет время и когда будет общее воскресение, то воскреснет вместе со всеми. То есть такого представления, как индивидуальное воскресение, у них в голове не было. И только когда Иисус показал, что это такое, то они поняли. И возможно, поэтому с протестом воспринимали всю эту фразу Иисуса с перечислением атрибутов пасхальной тайны.

В этом замечательном фрагменте мы видим, как Иисус сводит вопрос о власти к вопросу о служении, — у учеников переворачивается стереотип в голове, что властвует царь, внизу находится раб. А Иисус этот стереотип переворачивает и раскалывает. Раскалывание стереотипов — это всегда болезненная вещь для людей, они понимают не сразу, а здесь Иисус им показывает, пытается объяснить такую фундаментальную вещь, так что опять-таки до учеников доходит смысл сказанного уже после всех событий, связанных со смертью и воскресением Иисуса.

Собственно, думаю, это все применимо и к нам, — в том отношении , что сейчас мы как бы пытаемся копировать тот образ служения, который оставил нам Иисус, и который потом воспроизводили сами ученики Иисуса. Но думаю, что по-настоящему увидим все масштабы этого принципа уже в другом мире, где нам откроется то, что через тусклое стекло. По крайней мере про себя с определенностью могу сказать, что я увижу, сколько в моих собственных попытках было служения и желания самоутвердиться и выглядеть лучше. Таких вот эгоистических вещей — конечно, мечтаю это увидеть, наконец, с ясностью.
Сейчас мне хотелось бы перейти к теме Марии Египетской, которую сегодня празднуют. Существует о ней всего один житийный рассказ, достаточно поздний. Не хочется говорить, что там много смешного есть, но какие-то тенденциозные вещи там есть. Во-первых, этот рассказ весь построен как ненавязчивая реклама палестинского монашества, и много всяких чудес поналяпано, которые, по-видимому, взяты из другого монашеского фольклора, но есть там и принципиальные вещи, которые очень жизненны.

Эта женщина, — Мария Египетская, которая десятки лет прожила в пустыне, — рано ушла из дома, там написано в 12 лет. По описанию, как мы бы сказали сейчас, у нее была сексуальная зависимость. Она не была проституткой, у нее была профессия, она пряла и себя обеспечивала. И предавалась сексуальным развлечениям не из материальной нужды, а по потребности. Вот это сейчас мы и называем сексуальной зависимостью. Дальше из описания вещей, с которыми ей приходилось бороться в пустыне, мы видим, что важнейшую роль в ее жизни также играл алкоголь. Была ли она зависима от алкоголя, не знаю, — думаю, что это у нее вместе как-то перемешано.

Опыт ее обращения описывается как чисто богородичный. И вообще вся мистика в этом рассказе богородичная. Она помолилась Богородице в определенной ситуации, когда не удалось войти в храм на торжество Воздвижения Креста Господня, помолилась и дала обет покаяния, ухода в пустыню, после чего смогла войти в храм, прикоснуться к этой святыне. Вот этот эпизод описывается как поворотный момент в ее жизни, начало обращения. Но только начало. И дальше описывается немножко лубочно — 17 лет в пустыне, одной сухою корочкой питалась. Но то, как описывается ее внутренняя борьба в пустыне, это очень жизненно и, конечно, это не только ее опыт, это опыт многих монахов в пустыне и просто опыт любого христианина, который выходит, старается выйти из тяжкого порока. Неважно, какого конкретно.

Это опыт циклических нападений на фоне суровой аскезы, циклического возникновения навязчивого стремления вернуться к употреблению того, что было раньше. У нее это было как сладострастные навязчивые состояния, в частности, связанные с алкоголем. Описывается, как она от мучения, от стремления вернуться назад металась, избивала себя, — для таких людей это характерная форма поведения. И что важно, в этом состоянии ее держало только воспоминание. Воспоминание об обете, который она дала во время пережитого мистического опыта. Обета, который она Богородице дала.

Это действительно важнейшая вещь, потому что неважно, есть у нас пороки в такой сильно выраженной степени как у нее, или нет, но всегда есть такие эпизоды и состояния, когда мы не можем ощущать присутствия Бога, не можем ощущать в себе порыва к доброму, порыва к Богу. Это часто соединено с таким безнадежным отчаянием. Это в восточном богословии называется печалью, — такое состояние оставленности Богом, плохое, потому что ему и не хочется ничего. И то, что работает в это время в человеке, держит, — это память о том, что спасающее вмешательство Бога в мою жизнь эффективно, и мое реальное знание о том, что Бог есть и мною интересуется, — у меня в жизни это было, а значит, это есть. Я могу опираться на это, чтобы вылезать из тяжелого состояния, в котором нахожусь.

Процесс вылезания в этом тексте описывается как озарение вокруг и внутри себя светом, мир и покой, который наступает. Но я повторяю, что это всегда процесс циклический, и потом опять бывает, что нападают навязчивые стремления, — причем важно, что нападают они, как правило, в периоды эйфории, когда человек успокоился и говорит себе: «полгода или несколько лет не хотелось мне ничего такого». У алкоголика это алкоголь, у сексоголика это телесные проявления любви, оторванные от любви как таковой, ну и так далее. Когда человек успокоился и считает: «у меня все в порядке, можно позволить себе рюмочку». Вот и возвращается это все с такой силой, что люди срываются, и бывает, что уже до смерти восстановиться не могут. Поэтому слова «трезвитесь и бодрствуйте, потому что дьявол как лев рыкающий ходит вокруг и ждет», это все правильно. Это из опыта слова.

Последний момент, на который я обратил внимание, — когда происходит разговор со старцем Зосимой. Она начинает прямо цитатами из Евангелия крыть, и старец в изумлении: «как, а ты читала разве?» — «Нет, ничего не читала, молитв не знаю, литургических песен не знаю». Но покаяние было, Богородица, и теперь подкована не хуже других. Здесь есть и правда, и неправда. Правда заключается в том, что сила покаяния действительно позволяет человеку для себя открыть много истин, о которых он и не догадывается, а неправда в том, что Церковь нужна не только как место, где тебе причастие сунут в зубы и все. Церковь, община, люди в общине воспитывают этого человека. Воспитывают друг друга и слушают. Воспитание это и заключается, по сути, в служении этому человеку. Через служение человеку и открывается полнота евангельской истины.

© Священник Сергей Николенко 2011