Семья Святого Лазаря

2 Кор 9, 6-11; Лк 8,5-15

Свящ. Пьетро Леони SJ (1909-1995)

Я недавно прочел книжку «Шпионы Ватикана». Это воспоминания итальянского священника Леони, который перед войной окончил Руссикум. Он знал русский язык, служил в восточном обряде и был, к тому же, иезуитом. Когда началась война, он вместе с итальянской армией попал в Россию как капеллан госпиталя. А после того, как Италия капитулировала в 43 году, он поехал на Родину, потом вернулся назад и стал настоятелем греко-католического прихода в Одессе. Пронастоятельствовал он там недолго, потому что по 58 статье за антисоветскую деятельность загремел на полную катушку на 25 лет. Сначала ему дали 10 лет, потом добавили, чтобы было 25.

Сидел он преимущественно в Воркуте, — под Воркутой этот огромный Воркутлаг, где были сотни тысяч заключеных, это огромнейший комплекс, который обслуживал и рудники, и прочее. Он, конечно, отличался от основной массы заключенных, и надо сказать, что его книга сильно отличается от воспоминаний о ГУЛАГе, которые появились в широкой печати после перестройки. Он, не будучи россиянином, как сейчас говорят, на все мог смотреть со стороны. И этому государству он ничего не должен был, и народу, и культуре этой ничего не был должен. И поэтому всякая маленькая демагогия патриотического плана, которая цепляла даже самых отъявленных местных антисоветчиков, на него не действовала. И вот что на что я обратил внимание: он очень подробно описывает и встречи с людьми, и всякие ситуации, и одну главу он посвятил описанию лагеря, где описывает не только бараки, но и библиотеку, баню и все прочее. И пишет, что у него складывалось такое странное впечатление, что в лагере есть два хозяина. Один хозяин – добрый, благожелательный, который заботится о жизни заключенных и пытается ее благоустроить, и второй хозяин злой (он этого хозяина называет по имени НКВД), который это все старается испортить. Лагерь — тогда это просто была такая модель советского государства, уменьшенная. Эта аналогия не очень грубая, потому что очень многое там воспроизводилось.

Свящ. Франциск Рачюнас MIC (1919-1997)

Один из моих духовных отцов, ныне уже давно покойный о. Франциск Рачюнас, который в 90-х был настоятелем в Людовике, тоже какое-то время сидел под Воркутой и служил мессу в шахте. Он рассказывал такую как бы забавную историю: им на политинформации рассказывали о том, какая хорошая жизнь в местах заключения в СССР, что там смертность ниже, чем по стране в целом. И один из заключенных, приятель Рачюнаса, тоже священник, сказал: «Потому что вы устроили в стране жизнь еще хуже, чем в лагере». И это была отчасти такая жестокая правда. Советское государство в тот период было немногим хуже других таких же тоталитарных и авторитарных режимов в Европе, ну хотя, конечно, намного хуже. Помнится, когда сюда приезжали испанцы — жертвы кровавой послевоенной диктатуры Франко — и рассказывали про свою кровавую диктатуру, местная публика, прошедшая лагеря, просто ухмылялась.

Вот из этого и вышли мы. Вышла Россия такая, как она сейчас есть, республики Средней Азии, такие, как они сейчас есть, эти все остатки восточного блока. И то, что с нами произошло, ученые описывают научным выражением «антропологическая катастрофа». Проблема в том, что, находясь в гуще, мы, конечно, неспособны оценить всех ее масштабов, — так, как иезуит Леони видел это со стороны. Но одновременно есть и добрые вещи, потому что, каким бы отвратительным ни было государство, тяга людей к добру и созиданию все равно прорывается. В одном месте ее придавят, она в другом появится.

Если говорить о социальной позиции католиков в России или о патриотизме католиков в России, то эта позиция, мне кажется, должна быть прежде всего направлена на общественное покаяние. Только дав себе возможность увидеть в своем прошлом по-настоящему плохие вещи и оценить их, только после этого человек способен вспомнить и оценить то хорошее, что у него было. И протянуть нити от этого хорошего и к сегодняшнему и к завтрашнему. И думаю, что определенные возможности для такой позиции у нас есть, даже, может быть, все возможности. У нас нет необходимости евангелизировать с брандспойтом, как в Польше говорят, а есть достаточно близкое окружение каждого из нас, есть молодые люди, есть дети, которым жить придется в таком полу-вранье полу-правде, как это семя, упавшее в тернии, — вот это судьба большинства из них, думаю. И мы можем что-то сделать, пережив перед Богом собственную судьбу, — неважно, сколько десятилетий она насчитывает, но Бог хочет, чтобы окружающие видели нас как людей правды. Людей, которых не мотает и не бросает ни в злобствования по отношению к прошлому и настоящему, ни в эйфорические воспоминания о том, как хорошо было, когда зубы все были свои. Господь ждет от нас, чтобы мы были людьми правды и покаяния. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2013