Семья Святого Лазаря

1 Кор 8,8-9,2; Мф 25,31-46

Я говорил уже, что на неделе вовлекался в украинские события. Не я один, — Украина очень близко к нам, и здесь настолько перемешаны корни — и русские, и украинские, и всякие другие. Людей с украинскими корнями здесь очень много, и тут никогда не смотрели на Украину как на отдельное государство, смотрели как на часть своего народа. Конечно, западная Украина здесь представляет определенное исключение, но в целом так. Поэтому за событиями, которые сейчас происходят на Украине, многие следят – ожидают, исполнится ли у украинцев мечта, которая не исполнилась у нас. Читать далее »

1 Петр 5, 1-4; Мф 16, 13-19

Католики отличаются от всех остальных, живущих в нашей Вселенной, поскольку, как мы знаем, у Вселенной нет никакого центра. А у католиков есть центр – вот этот жезл и посох римского первосвященника, воткнутый посредине Рима, и вокруг него все вращается. Это даже не Гроб Господень, а вот эта кафедра апостола Петра. И это что-то необыкновенно утешительное в мире без всякого центра – тут есть некая проекция Бога как центра мироздания на этот тварный мир, мир вещей. С одной стороны, вещь очень правильная, но это разделяет людей в отношении католической Церкви. Это как с верой и делами, как вчера читали на мессе. «Вера без дел мертва», «покажи мне веру без дел» — но как же тогда такое количество людей говорят: «нет, дела ничего не значат, только вера и никаких дел»? Вот как можно, глядя на этот текст, говорить: «нет этого Петра, нет никакого центра»? Читать далее »

3 Цар (1 Reg) 11, 4-13; Мк 7, 24-30

Про Соломона. Как мы слышали в последние дни, священнописатель превозносил его мудрость, благочестие и так далее. А к старости, видно, ослабевает и разум, и другие вещи. Сексуальное искушение – такой утешительный аспект сексуального желания — берет верх над человеком, у которого нет никаких внешних ограничений, только внутренние. Ему никто ничего запретить не может, только он сам себе может запретить. И человек оказывается перед этим искушением бессильным, а когда он оказывается бессильным перед сексуальным искушением, то все остальные принципы тоже разрушаются — и религиозные, и другие. Церковь постоянно упрекают в том, что она чрезмерное внимание уделяет сексуальной сфере, но это не только от того, что священники живут в целибате и завидуют, — а от этой бесконечной убедительности опыта, который показывает, что если в этой сфере снимаются принципиальные запреты, то они падают везде, не получается отделить эту сферу от всей остальной жизни. И, конечно, для ветхозаветного автора и для Бога, который говорит через его слова, это начало краха. Мы видим, как царство достигло верхней точки и начинает свой путь вниз, к долгому и очень мучительному падению. Читать далее »

1 Тим 4,9-15; Лк 19, 1-10

В затылок нам дышит угроза гражданского противостояния или попросту гражданской войны в Украине. В той или иной форме кризис был неизбежен. Он заслужен. Различие «востока» и «запада» Украины долго замалчивалось. Сначала в послевоенном СССР провозглашалась единая общность братских народов под эгидой России. Потом в 90х опьянение автономией и возможностью строить свое собственное государство не давало в полной мере проявиться этим различиям.

Есть такой наивный взгляд, что имеются и всегда были «нормальные» украинцы. Которые всегда боролись за независимость украинского народа и от русских коммунистов и от немецких фашистов и от польских националистов и от еврейских банкиров. Что этих правильных украинцев старается перессорить некая «банда», к которой и относится нынешний президент.

При этом молчаливо предполагается, что эта банда взялась откуда-то из совсем другого мира – то ли из Москвы, то ли с Марса. Люди не желают понимать, что эта «бандитская власть» — это они сами, такие же как они, учившиеся с ними в одних школах, певшие одни песни… Читать далее »

Деян 22, 3-16; Мк 16, 15-18

В Деяниях Апостолов есть два рассказа об обращении Савла. Один вначале идет от лица автора, второй покороче, представляет собой речь Павла перед народом в Иерусалиме. Второй рассказ, представляется более важным в той мере, в какой он, вероятно, близок к оригинальной речи Павла.

Такое все было тогда маленькое. Когда в Палестине развернулась первая большая кампания по гонению христиан, этот активный молодой фарисей, Павел, оказался на виду. Эту деятельность палестинские иудеохристиане ему долго не забывали. Так же как ортодоксальные иудеи не простили ему измены. Это важный контекст его жизни. Читать далее »

Тит 2,11-14; 3,4-7; Мф 3, 13-17

Постараемся проникнуть в евангельскую сцену изнутри. Знаменитый проповедник и пророк Иоанн – он, возможно, родственник и почти ровесник Иисуса, хотя кроме евангелиста Луки никто в Новом Завете этого не отмечает. Если ровесник, значит, приходилось когда-то играть вместе и вместе воровать яблоки с чужого участка.

Это также означает, что на Иоанна не снизошло внезапное озарение, что он давно видит необычайную цельность Иисуса, соединяющуюся с тем, что Иисус, как это принято говорить «не от мира сего». Уговоры Иоанна самому креститься от Иисуса, думаю, скорее, следует отнести к богословию этого текста. Матфей соблюдает иерархические приличия. А вот голубь, откуда он взялся? Больше ведь нигде в Новом Завете мы не встречаем Духа «как голубя».

Зато в самых читаемых в те времена книгах и пророчествах Ветхого Завета голуби встречаются. Пророк Осия ругается на Народ Божий «И стал Ефрем, как глупый голубь, без сердца: зовут Египтян, идут в Ассирию…» (7, 11). Но потом все же, через несколько страниц, несмотря на глупость «встрепенутся из Египта, как птицы, и из земли Ассирийской, как голуби, и вселю их в домы их, говорит Господь» (11, 11). Читать далее »

1 Цар (1 Sam) 4, 1-11; Мк 1, 40-45

Каждый раз у меня ощущение, что там ошибка, — ведь происходит разрыв шаблона в этой истории из первого Чтения. Израильтяне проиграли битву против филистимлян, и у них начинается возрождение: обращаются к Богу, молятся, приносят Ковчег Завета. И ждешь рассказа, что они собрались с новыми силами, выступили и побили филистимлян. Но там происходит обратное: филистимляне, наоборот, оказываются воодушевлены этим событием и снова наголову разбивают израильтян, и было это хуже прежнего. Это производит большое впечатление — насколько история народа и, конечно же, человека устроена таким нетривиальным, неочевидным образом. Не как какая-то нравоучительная притча, а как реальность, в которой много разных факторов. И человеческий фактор, и эти непутевые сыновья священника, которые погибли, наконец, и многие другие факторы. Они здесь, наверное, подытожены словами «каждый побежал в шатер свой», то есть, каждый побежал спасать свое имущество, семью и так далее. Читать далее »

Гал 1, 11-19; Мф 2, 13-23

Сегодня мы вспоминаем мужскую часть родни Иисуса. Давид – царь, основатель царского рода. Иосиф, отец Иисуса – потомок этого рода, Иаков – сводный брат Иисуса. Для чего нам нужно это ежегодное воспоминание, каждый раз одних и тех же людей? Что нового Бог желает нам открыть в этот день? Может быть, ведь, что Он ничего и не желает. Может быть, премудрые составители литургического календаря думали, что так надо. Что это полезно. Проверим. Читать далее »

Ис 42, 1-4. 6-7; Деян 10, 34-38; Мф 3, 13-17

Рождественское время завершается этим праздником, с которого оно изначально и начиналось. Известно, что изначально все праздновалось вместе: Рождество, Крещение, Богоявление — все в один день, потому что и Крещение само понималось как Богоявление. Не поклонение волхвов, а глас Господа, указующий на Христа. Была традиция, что Христос крестился аккурат в день своего тридцатого дня рождения, вот поэтому, соответственно, праздновали и Рождество Христово. А потом по разным причинам эти праздники разошлись. Но когда мы слышим сегодняшние Чтения, то мы слышим, что аспект Богоявления доминирует в рассказе о Крещении. С одной стороны, указание на Бога, который показывает «Сын Мой возлюбленный», а с другой стороны, во втором Чтении из Деяний Апостолов говорится, что Крещение стало отправной точкой. «Мы вам рассказали о том, что произошло после Крещения». То есть, Крещение – это такой поворотный момент в жизни Иисуса, после которого все и началось. Читать далее »

Гал 4,4-7; Лк 2, 1-20; Мф 2,1-12

Сегодня мы соединили два евангельских повествования. Одно из них, рассказ о пастухах, увидевших младенца, нормально читается в навечерие Рождества, в сочельник. Другое, о волхвах, принесших дары младенцу, читается утром следующего дня. Оно же, с разницей в один день, читается в навечерие Богоявления в латинском обряде.

Рассказы о детстве Иисуса, возможно больше, чем другие фрагменты Евангелий напоминают иконы. Не случайно в средневековье появилась традиция строить вертепы – сейчас бы их назвали инсталляциями Рождества. Они устроены так, что зритель способен проникнуть как бы внутрь изображенной сцены.

В Рождественских рассказах есть все. И простые неискушенные верующие люди, пастухи. И интеллектуальная элита того времени, волхвы. И фигура земной власти, царь Ирод, через которого действует злобный обманщик, дьявол. И ангелы, вестники Бога, проводники Его гармонии на небе и земле. Родители Иисуса, олицетворение мужества и веры Израиля. Наконец, участвует младенец, Царь Народа Бога.
Не так важно как буквально эти сцены происходили в истории. Важно, что их духовный образ развертывается постоянно. Грубой и коварной внешней силе противостоит слабость правды. И побеждает.
На иконе можно рассматривать краски, узоры, символы. Рассматривать каждую фигуру, ее одежду, лицо, глаза. Но обязательно должен настать момент, когда все эти детали становятся не важными. Из иконы как бы начинает струиться свет иного мира. Читать далее »