Семья Святого Лазаря

Деян 13, 13-25; Ин 13, 16-20

Забыл на группе сказать, что на меня произвела впечатление передача на «Радио Свобода», которую организовал Яша Кротов с отцом Владимиром Никифоровым, с одним из присутствующих здесь сотрудников курии и еще с бедной тетей-переводчицей. Хорошее впечатление было, в частности, от сотрудника курии – он, по-видимому, в ходе работы над сериалом о Втором Ватиканском соборе въехал в эту тему, въехал в личности этих пап. И, конечно, я позавидовал, что у участников передачи такая хорошая реакция, очень быстро говорили и быстро думали. Я еле-еле успевал понимать, что говорили, потому что был очень насыщенный текст. И я позавидовал, потому что такой быстроты в мыслях у меня, конечно, нет.

После этого я думал о том, что католическая Церковь так хорошо устроилась с теократией. Есть теократическое государство Ватикан, где разделения властей по сути нет. Нет разделения на императора и первосвященника: един во всех лицах. Думал о национальности «ватиканец». Какой у этого человека должен быть патриотизм, и какое у него должно быть национальное чувство? Национальное чувство у него такое странное, потому что он, с одной стороны, должен быть итальянцем и ватиканцем, а с другой стороны, он должен быть человеком мира. Потому что понимает, что по сравнению с католической Церковью — миллиард двести тысяч или сколько там разбросаны по миру — вот эта государственная принадлежность такая смешная, как бы чистая формальность. В общем, это национальное самосознание, о котором я, конечно, мечтал бы для себя – быть человеком мира.

Я обратил внимание на проповедь апостола Павла в Антиохии, которая записана в Деяниях Апостолов. Она такая странная. Странная, потому что он иудеям в синагоге пересказывает их историю, и в этой истории нет Моисея, а есть только цари. Эту царскую историю он приводит к Иисусу. Проповедь идет не от Авраама, не от Моисея, а, по сути дела, от царей. От еврейского народа как нации. Иисус провозглашается как бы президентом израильского Ватикана. Вот Он царь для Израиля — по традиции, по наследованию, — и одновременно царь для всех. По-видимому, это такое раннехристианское представление о том, как все должно быть.

К сожалению, национальное чувство оказывается сильнее, чем христианскость. Даже в народах, где детей с младенчества приносят в церковь и потом таскают на литургии, на праздники всякие, и прочее. Религиозное чувство, которое они впитывают таким образом с детства, вместе с национальным чувством, — это все-таки не христианство, это не вера. Это просто такая матрица, которая с младенчества закладывается в ребенка и позволяет ему успешно социализироваться в христианской стране, если таковая есть, и быть патриотом, и защищать и все такое. Но вера – это другое. Это то, что человеку не привьешь, это то, что человек должен у себя создать сам.

Я тривиальную вещь говорю, но, по-видимому, она актуальна в событиях, которые сейчас происходят в Украине, России и окружающих местах, где участвует много людей, которые декларируют, что они христиане, и вроде как имеют для этого какие-то родовые и культурные основания. Но, повторяю, когда человеку делается настоящий вызов — это не вызов типа «предай Родину, предай религию или умри». Это не самый большой вызов на самом деле. Самый большой вызов – это когда Бог мне говорит: вот сейчас ты должен поступить так, как ты никогда не поступал, как не умеешь. Творческий вызов. Сделай как-то по-новому, по-другому. И останешься ты жив или не жив, богатый или бедный, здоровый или калека, это дело десятое уже. Ты сумей ответить на вызов творчески. И вот с этим получается как-то трудно.

Общественные потрясения и войны всегда выдвигают людей нон-конформистов: одни из них нон-конформисты в сторону святости, другие, наоборот, в сторону негодяйства. И те, и другие оказываются на поверхности, потому что они умеют не привязываться к рутинному порядку вещей. В происходящем на Украине так трудно разобраться. Что значит разобраться? Сказать «разобраться» — это ничего не сказать, потому что в каком смысле разобраться, какая цель? В каком плане я хочу понять – в политическом, экономическом, культурном, военном? Нас интересует человеческий план, он же Божий план. Меня, по крайней мере, интересует. И тут разобраться оказывается очень трудно, потому что действующие лица, которые действительно рискуют и пытаются поступить творчески, такие все некрасивые, поломанные, многие малокультурные.

В сегодняшнем Евангелии Иисус говорит: не о всех вас говорю, знаю, которых избрал, но едящий со Мною хлеб поднял на меня пяту свою. Это такая тайна Евангелия. Для богословов это загадка, почему в числе апостолов оказался Иуда. Иисус не допонял, не разобрался в человеке? Или Бог таков, что обязательно всунет одного предателя в десяток верных бойцов? Или это какая-то принципиальная невозможность для людей прогнозировать, кто сделает хорошо, а кто плохо? Я думаю, что перед лицом этой тайны нам в наших оценках тоже надо поскромнее быть. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2014