Проповедь 7 декабря 2014 — Неделя 26-я по Пятидесятнице (византийский обряд)
Декабрь 9, 2014
Все знают, что была встреча духовенства нашей церкви, и почти все присутствовали в четверг на праздничной литургии. Кто-то был вообще на всех богослужениях, по утрам и вечерам. У меня после этого, естественно, чувство усталости, разбитость, мысли в голове трудно появляются. Но есть общее удовлетворение от того, что как-то помолились. Для меня еще было важно, что украинских священников и сестер, которым временами приходится находиться у себя в городках Сибири в не очень дружественной обстановке, сейчас в курии устроили хорошо и комфортабельно, и отношение было сердечное — то есть, все смогли расслабиться и чувствовать себя как дома. Конечно, это повлияло на атмосферу встречи, то есть какие-то там вопросы, вызывающие напряжение, не рассматривались, — видно было, что людям об этом говорить не хочется. У меня это вызывало двойственное отношение, потому что вместо этого обсуждали какие-то, на мой взгляд, второстепенные вещи — из канонического права, из литургии. Это все вызывало живой интерес, и, на мой взгляд, это была защитная реакция просто от нежелания и неспособности говорить о центральных вещах — о том, как и каким образом сейчас передавать веру людям и, собственно, как самим ее удержать.
Сегодняшний евангельский эпизод очень показателен. Этого бедного начальника синагоги прямо трясет всего, потому что в субботу в синагоге должен быть порядок — особенно в синагоге — не дай Бог кто-то там поднимет руку к выключателю, это уже нарушение субботы. А тут этот Иисус, такой скандалист-популист, целое представление устроил с какой-то теткой, кому там до нее какое дело — ну была скрючена, выпрямилась, кому от этого стало жарко или холодно? Порядок нарушен, вот самое главное.
На встрече было видно, что люди молятся, и какое-то общение со священным есть, но говорить об этом, вербализовать это не хотят — нет, только на проповеди могут талдычить про всякие легенды и предания. Это я сейчас, может быть, утрирую, с определенным раздражением.
«Каноническое право», а что такое каноническое право? Не каноническое право руководит пастырской работой, а практика взаимодействия священника с человеком и взаимодействия священника с самим собой. Распознавание духа Божия в этом общении, регистрация ошибок, каких-то тупиковых путей — это является пищей для канонического права, вообще для правовой структуры Церкви, а не наоборот. Понятно, что закон — это такой забор, который позволяет поступать безопасно, когда не можешь распознать духа. А когда духа распознаешь, закон не нужен никакой. Если видишь и понимаешь, когда, например, люди пришли разводиться или чтобы признали их брак недействительным, если видишь, что у них никогда не было достаточной ответственности для того, чтобы действительно отдать себя друг другу, довериться Богу — не нужно тут никакого канонического права, никаких судов, первой-второй-десятой инстанции. Если у священника и общины есть это духовное вИдение, тогда он сможет сказать или промолчать — но так, что это подействует эффективнее, чем все параграфы из закона.
Епископ Верт очертил эту встречу в самый первый день, что главное в ней — это всем молиться. Правильно, да, нужно молиться. Но молитва молитве рознь — хороша та молитва, в которой я понимаю, что я похож на этого начальника синагоги, а не занимаюсь обвинениями других. В целом, конечно, положение сложное: власти не хотят регистрировать новые приходы, положение иностранных священников, когда они должны каждые три месяца приезжать и уезжать, или получать вид на жительство, а еще лучше гражданство, чтобы иметь возможность подписывать финансовые документы и вообще быть полноправными настоятелями прихода, — это всё, конечно, нервирует, но тут, конечно, вопрос того, как к этому относиться. В программу церковной миссии, и вообще достижения церковью идентичности, гонения обязательно входят, без настоящих гонений не бывает настоящей Церкви. Я имею в виду гонения, которые происходят здесь и сейчас и с нами, а не те гонения, которые происходят с братьями и сестрами где-то там, происходили 20 лет назад или 50 лет назад. Теми гонениями нам гордиться нечего. Христианскую зрелость мы можем взять только из гонений, которые происходят с нами. И благодарить за них. Не стервенеть, не становиться от этого сумасшедшими, а благодарить за гонения, потому что только они позволяют увидеть, что в вере главное, что нет.
Была одна из служб — Вечерня, по-моему, — ее вел хороший священник, это видно, — такой добрый и человека понимает. Но алтарь там в подвале приставлен почти что к стене, и вот этот отец, такой крупный, с животом, с кадилом пытается этот алтарь обойти кругом и протискивается, протискивает живот между алтарем и стенкой, и пытается еще кадить при этом, — это такой подвиг был. Спрашивается, зачем? Зачем тебе обходить этот алтарь? Ну сделай как-то иначе, помолись зато в это время. Это, казалось бы, мелочь, а на самом деле Бог в этот момент дает человеку возможность разрушить религиозный стереотип, не быть как начальник синагоги в мелочи. Но из этих мелочей складывается целое. Спасибо.
Помолимся, чтобы Бог очистил нашу веру настолько, чтобы мы были способны передавать ее другим людям.
© Священник Сергей Николенко 2014
