Семья Святого Лазаря

Быт 2,20-3,20; Евр 11,24-26; 32-12,2; Ин 1, 43-51

Вспомнил, что в «Старом Свете» висел график «Кривая болезни и кривая выздоровления». Кривая болезни идет вниз, кривая выздоровления идет вверх. Примерно это мы сейчас и прочли в литургии Слова. Описано, как начинается духовная болезнь человечества – грех. О развитии болезни не говорится, говорится о попытках выздоровления. Герои Ветхого Завета, которые перечисляются в послании к Евреям, это люди, которые, по мысли авторов послания, неосознанно старались подражать Христу – еще не видя Его, не зная о Нем. Но шли по пути выздоровления и вели мир по пути выздоровления, который один для всех. Конечно, это сравнение не совсем точное, потому что, как мы видим, в истории человечества одновременно идет и развитие греха, и искупление. Это два параллельных процесса. Грех захватывает и тело человека, и основания Вселенной, о которых мы сейчас не знаем, потому что не видели Вселенную без греха, не пораженную грехом. Думаю, что и к самому физическому времени это тоже относится.

Я в этот раз обращал внимание на то, что в Ветхом Завете изображение идет, с одной стороны, индивидуалистично, а с другой стороны, как бы глобально. Вот есть Моисей, и есть народ. Показано, как строятся отношения Моисея и народа. Есть отдельные герои второго плана, положительные и отрицательные, но, в принципе, раскладка такая. Дальше в Ветхом Завете мы видим такую же вещь. В чем тут дело, я точно не могу сказать, но подозреваю, что дело в особенностях родового сознания. Когда человек ощущает принадлежность к своему роду, он ощущает себя не индивидуальностью, а, может быть, одной из персонификаций своего рода, одним из воплощений своего рода. Для него оказывается важен даже не он сам, и не какие-то отдельные его ближние, а глава рода. Говоря о главе рода, он подразумевает одновременно и судьбу всего рода, всей большой группы. Евангелие тоже несет печать такого подхода, но тут появляется уже другой тип изображения, появляется изображение общины – малой группы.

Это плохо понятное нам сознание, потому что мы уже много веков воспитаны в парадигме Просвещения: есть личность, я самостоятелен, я сам по себе. Остальные такие же самостоятельные, как я, но волей судьбы я могу быть с кем-то связан больше, с кем-то меньше – волей судьбы или собственной волей. Что тут принципиально? Принципиально то, что, находясь внутри своего рода, своего народа, родовой человек не мучается. Он мучается только, видя, что иногда возникают конфликты между главой рода и остальными. Когда этого конфликта нет, он чувствует себя вполне комфортно. Такой человек, как мы – человек эпохи персонализма –все время мучается в роду, в толпе, потому что никак не может на них повлиять. Он мучается как бы от своего бесправия. От невозможности быть в полном контакте.

Я бы сказал, что и родовое сознание, и индивидуалистическое, оба важны для формирования личности, для того, чего хочет Бог от человека. Если мы посмотрим на Царство Божие глазами веры, то мы увидим сообщество, в котором люди от себя и от других не отчуждены. Они не болеют друг от друга и от себя самих, и одновременно они оказываются пронизанными большим знанием. Знанием, которого нас лишает отчужденность, греховная и болезненная. Это знание и чувствование того, как мы влияем друг на друга, в полноте этого ощущения.

Может быть, наиболее полной аналогией такого опыта на земле является общение в малой группе. Семья в современном значении, такая вот малая нуклеарная семья «родители – дети», или даже «родители без детей», такого опыта как следует не дает, поскольку родители и дети не равны. А вот малая община дает такой опыт. Каждый из нас имеет голос, и голос каждого важен для остальных. Неважно, хотим мы этого или нет. Если мы вольно или даже невольно, неосознанно, игнорируем или стараемся игнорировать голос кого-то из членов малой общины, община как целое распадается. С таким настроем она просто не может функционировать как община. Поэтому в земных обстоятельствах община – это очень хрупкая реальность. На практике получается, что малая община открыта не для всех, потому что не каждый имеет достаточные психические и физические ресурсы, чтобы выдержать общение такого рода.

В этом смысле малую группу, малую религиозную общину я бы назвал мощным эсхатологическим знаком. Знаком царства Божия. В общем, понятно, что в ХХ веке малые общины, в том числе и в католической Церкви, приобретают все большую и большую распространенность и осознается их важность. Но и два другие «полюса» или два типа сознания – родовое и индивидуальное – они тоже необходимы. Без родового сознания, без вселенского общецерковного общечеловеческого родового сознания, малая община превращается в секту эгоистов, живущих коллективным эгоизмом. А ослабление индивидуального, индивидуалистического сознания тоже плохо, потому что человек не познает ценности себя, ценности другого человека. Это путь к тому, чтобы порождать террористов-смертников и тому подобное. Спасение, когда мы глядим на Христа – это такая как бы тройная вещь, она включает стремление по-божески жить в человечестве, в нации, в государстве, стремление по-божески жить одному, и стремление по-божески жить в малой группе, в малой общине. Я несколько схематически говорю, но, в принципе, это, на мой взгляд, три составляющие опыта, через который Бог ведет человека к спасению – человека и человечество. Если мы посмотрим на Евангелия и на Новый Завет, то там все эти три составляющие проявляются. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2015