Семья Святого Лазаря

2 Цар (2 Sam) 7, 18-19. 24-29; Мк 4, 21-25

Думал об этих двух ветвях власти, светской и религиозной. У них сферы влияния вроде бы разные, а на самом деле налезают друг на друга, поскольку человек – это цельная вещь, в этом мире и в другом мире. Есть тенденция взаимной манипуляции – государство старается манипулировать Церковью для достижения политических благ, Церковь соответственно манипулирует государством, чтобы иметь больше храмов, больше верующих, больше влияния на общество, и тем самым бóльшие возможности это общество, стадо этих людей привести к спасению. Это в истории переплетается, часто очень некрасиво.

С русской Церковью так получилось, что придумали ее московские цари. Они создали отдельную Церковь, отделенную от Византии, все патриархи смотрели на Византию как на источник своей традиции, как на свою кормящую мать, поскольку тут традиции никакой не было. А цари смотрели в другую сторону, им нужно было взаимодействовать с государствами в Европе. Это взаимодействие во многом проходило через заключение династических браков, все монархи были родственниками, и в России, и во Франции, и в Германии. Поэтому византийство принималось, но как бы для внутреннего употребления, а наружу общались с католическими братьями и сестрами по аристократии. Когда нужно было укрепить политический антикатолический задор, тогда из кармана вынималось, что мы православные. А когда нет – то нет. Практически это вылилось, как я для себя представляю, в простую вещь: что между Византией и Римом были взаимные отлучения, взаимное расхождение, а между русской Церковью и Римом никакого официального акта, официального документа никогда не было. Это было удобно для всех. И для царей, и для патриархов тоже, в какой-то мере. Давало большую свободу для маневра. Усиление патриотизма и закручивание гаек все время шло на византизме. На том, что мы особенные, у нас нет филиокве, схизмы всякой, у нас все правильно, а на Западе все неправильно.

Владимир Соловьев был западником, и поскольку в истории был подкован (папина библиотека сказывалась), он эту идею, что формально у русской Церкви не было разрыва с Римом, довел до абсолюта. Я сейчас про это связно рассказать не могу, конечно, но до сих пор пути обновления русской Церкви идут через две враждующие тенденции или партии: через западничество и почвенничество. Причем это все перемешивается. Допустим, патриарх Кирилл вроде бы склонен к либеральным реформам в Церкви, и когда он имеет дело с католической иерархией, с начальством, то он чистый западник, в духе В. Соловьева. А когда ему нужно тут внутри укрепить свою власть, он опирается на почвенников. На людей, для которых на Западе – дьявол.

Это мы прослеживаем и в Библии, в историях про Давида, во взаимоотношениях Давида со священством, и позднее, в отношениях иудейских царей, иудейских священников. Такая политика. Не получается при этом сделать так, чтобы народ управлялся одной головой. Обязательно он должен управляться двумя головами: светской и церковной. Что это такое, почему Божье творение и человеческое общество устроено так, я не понимаю. Но так есть, и эта борьба все время происходит, и разобраться в ней очень сложно. Единственный класс людей, которые стояли в стороне от этого или в какой-то мере над этим, это были пророки, люди Божьи. Которые одновременно были и патриотами своего народа, своей страны, и одновременно им было глубоко на это наплевать, потому что слушали Бога.

Вещи, которые я говорю, вроде бы скучные, но мы тут находимся в Церкви, и мы не просто какие-то деклассированные одиночки, мы часть народа: и народа Божьего, и народа РФ. По меньшей мере, надо иметь позицию. Как эту позицию потом претворять в жизнь, это другой вопрос, но позицию надо иметь. А если ее нет, то получится какой-нибудь доморощенный философ N, который у доминиканцев побыл, в Украинской Церкви побыл, у латинских католиков побыл, перешел потом в православную Церковь. Добрый, хороший, все его любят, он всех любит. Но это такая гнилая вещь. Конфессия Церкви – это не проходной двор, Церковь – это как семья. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2016

Изображение: Александр Литовченко, «Царь Алексей Михайлович и Никон у гроба святого Филиппа», 1886