Семья Святого Лазаря

История первого греха и его последствий в 3-й главе книги Бытия несомненно представляет собой гениальную медитацию о корнях зла во вселенной и в человеческом обществе. Мифологическая форма усиливает обескураженность священнописателя неудачами Народа Ветхого Завета. Неудачами религиозными, политическими, нравственными… Сколько не уходи взглядом в прошлое – везде человек одинаково испорчен. Священнописатели различают в истории Израиля действие руки Божией, которая очищает Народ, посылая выдающихся Божьих людей – пророков. Но эпохи сменяются, и моменты духовного подъема каждый раз затухают, сменяются религиозным безразличием и процветанием социальной несправедливости…

Сами пророки совершают героические дела в защиту и оправдание своего Народа перед лицом Ягве. Но их вера парадоксальным образом и сильна и слаба. Илия просит себе смерти (3 Цар 19, 4), и священнописатель показывает, что только вмешательство Всевышнего на горе Хорив удерживает его. Великий пророк Иеремия проклинает день, в который он родился (Иер 20, 14-18). Это отличается от духовной атмосферы гефсиманского борения, когда Иисус изливает перед Отцом свои страдания, но ни секунды не жалеет о пути, по которому провел Его Бог с любовью и добротой. Даже известные слова «Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф 27, 46), произнесенные на кресте, представляют собой фрагмент псалма, исполненного надежды. Граница между человеческой способностью верить Богу и даром Бога поддержать и очистить эту веру, кажется размытой и неясной, но именно здесь берет начало идея первородного греха – духовной поврежденности, влияющей на всю природу человека.

Разрушение структуры личности
Многообразные человеческие проявления не хаотичны, они указывают на присутствие определенной духовной и психосоматической структуры личности. Христианским мыслителям представлялось очевидным, что в основе этой структуры, как ее стержень, лежит способность к полному доверию Богу – Владыке всей реальности. Отсюда рождается способность принять и пережить любые события, подчас самые трагические, происходящие в этой реальности. Когда личность престает действовать как единое целое, управляемое единым центром человеческого «Я», это указывает на ее разрушение. В сцене грехопадения как раз и обыгрывается разрушение структуры личности. Личности первых людей становятся ареной действия разнообразных и разнонаправленных духовных сил. В Писании это обычно называют вожделением или «похотью очей», «похотью сердца» и т.д. Более того, на фоне вожделения особую силу обретает враг рода человеческого, обманщик «диаболос». То, что эта сила является не только внешней по отношению к человеку, но ее источник имеет личностный характер, лишь постепенно, в ходе истории, осознавалось в среде верующих людей.

Средневековая теолого-психологическая модель личности
Познание человеком Всевышнего, так же как и знание Его противника, происходило и продолжает осуществляться одновременно с самопознанием. В ранних фрагментах Ветхого Завета трудно различить какую-то теорию личности. Можно понять, что центр принятия решений сосредоточен в «сердце», придающем поступкам нравственное качество – добрых или злых дел. С приходом эллинизма в нравственную модель личности начинают входить особые качества – добродетели и пороки. В раннем христианстве модель стала дополняться богословскими добродетелями и Дарами Святого Духа и с тех пор не претерпевала принципиальных изменений. Эта модель хорошо согласуется с идеей первородного греха, блокирующего доступ к Дарам Духа. Тогда вера человека не получает живого питания и его разумность становится поверхностной. Единственной возможностью получить доступ к источнику Духа представлялось Крещение, которое, не снимая искаженности человеческой природы, открывает путь к ее восстановлению, к идеалу праведности.

В этом представлении у человечества имеются все предпосылки для разумного поведения, нужно только правильно обратиться за помощью к Всевышнему. Поэтому все отклонения от разумности христианская культура объясняла провокациями дьявола, которые могли глубоко внедряться в личность через пороки и одержимость.

Где в светской психологии прячется первородный грех?
Светская наука, как известно, возникла из алхимии, где все манипуляции сопровождались молитвой. Поскольку в естественных опытах влияние молитвы не удавалось установить, постепенно религиозный фактор вообще исключили из рассмотрения даже в таких таинственных и сложных материях как личность человека. Грех, тем более первородный грех, относительно сущности которого даже у христианских конфессий не было согласия, как метафизическая категория никак не вписывался в научные представления. Психология имела дело с личностью, не очень заморачиваясь вопросом о метафизической сущности, но исходя из того как ее сформировала жизненная история, воспитание, окружение.

Теоретически история рода может оказывать влияние на личность через множество поколений. Эгоизм и бесчеловечность могут накапливаться в поколениях и приводить род к вырождению. Каждое звено цепи предков, как и каждый из нас, испытывает на себе призыв Бога к обращению и способно в той или иной мере ответить на этот призыв. Тем самым прервать линию первородного греха и начать искоренять его последствия.

Трансляция первородного греха
Обычно люди прослеживают, как на них повлияли родители и бабушки с дедушками. Это непосредственное влияние. Следы опосредованного влияния фиксируются в культуре семьи и более широкого общества, общественного слоя, нации… Когда говорят о христианской культуре или цивилизации, имеют в виду, что там созданы условия к тому, чтобы с самого начала земной жизни человека создать возможность для снятия первородного греха как базового препятствия к ответу на божественную любовь. Это не означает, что христианский гуманизм, даже последовательно разлитый по всем сторонам культуры, гарантированно будет формировать Божьего человека. Зло так или иначе будет проникать в душу в эпизодах лжи и лицемерия – бытового , официального или религиозного. Всегда нужно будет делать рискованный выбор в сторону Бога реального, не придуманного. В какой-то мере в психологической терминологии гуманистического направления этот акт выбора отражается идеей «принятия» реальности. То есть такого отношения, в котором присутствует доброжелательность по отношению к реальности и надежда на ее, если можно так выразиться, доброкачественность. Это отношение основано на естественном законе, т.е. в нем подразумевается доброта Творца, переданная творению, даже если человек ясно этого не осознает, а только чувствует. Или просто не привык использовать теологические представления.

Не только внешние условия определяют жизнь человека. Психоанализ обращает внимание на тяжесть внутренней жизни личности, которой все время приходится обрабатывать иррациональные импульсы, рождаемые изнутри и придумывать, как представить этот мир разумным.

Светская наука радикально повлияла в культуре на видение человеком самого себя. Богословское представление о праведности постепенно уступило место в культуре понятиям психического и психологического здоровья. Светская культура пытается найти или сформировать такой центр личности, который опирался бы на стремление к здоровому удовольствию и был бы способен собирать вокруг себя разнонаправленные личностные проявления. Этому способствует разочарование в религии. Отчасти оно справедливо. Внешнему наблюдателю кажется, что Церкви далеки от идеала, который они проповедуют. Победы Христа над дьяволом в Церкви видны только тем, кто участвует в этой борьбе и ощущает ее на себе, находясь внутри Народа Нового Завета.

Кажется, что в наше время передача религиозной веры, особенно в церковной форме, через семейную историю, особенно неустойчива. В ХХ веке появилась молодежная культура, как бы узаконившая протест против взглядов старшего поколения. Другим дестабилизирующим фактором является все большая фрагментация знаний о мире, они уже не укладываются в последовательную картину Творения, во главе которой находится всемогущий и милостивый Создатель. Кроме того все больше исторических обид копится на Создателя – кажется, что, если Он существует, то Он либо всемогущ, либо добр. Либо вообще неживой. В наше время это не просто мнения отдельных людей, но некие индустрии, приносящие доход за счет продажи продукции, несовместимой с подлинной человечностью. Та же мода на «здоровый» образ жизни вынуждает людей приобретать недешевое специальное питание, инвентарь, одежду, пользоваться услугами индивидуальных тренеров и психологов… Сюда же входит употребление «легких» наркотиков, произвольная смена сексуальной ориентации и самоидентификации и многое другое, что уже не замечается – настолько стало привычным…

На этом фоне религиозный фундаментализм, который формирует жесткую личность, ориентированную на предубеждения и ритуалы, конфессиональную и национальную обособленность, выглядит более жизнеспособным в греховной социально-политической среде.

Чувствительность к греховности
Греховность как состояние, при котором легче даются поступки против воли Бога, чем в согласии с ней, имеет более устойчивые и глубокие основания, чем наличие или отсутствие церковной формы веры. В какой мере греховность передается «по наследству», вопрос неясный и возможно некорректный. Когда иудеи вавилонского рассеяния оказались перед необходимостью выстраивать персональные, не храмовые, отношения с Ягве, возникло понимание того, что праведность не наследуется, но с каждого Бог спросит за его собственные поступки, а не за поступки его предков или коллективные поступки народа.
Этот более глубокий уровень отвечает за качество любви – к Богу и ближнему. В этом мире его можно проверить на том, как осуществляются отношения с ближним. Бывает иногда, что в семье родители – «образцовые» верующие, их дети атеисты, а стиль отношений с людьми у них совершенно одинаков. И те и другие могут быть равно нечувствительны к нуждам людей или наоборот, сверхчувствительны к ним до абсурда.

В Евангелиях очень ярко выписаны слабости учеников Иисуса, их непонимание фундаментальных принципов Царства Небесного и самого Царя. Слабость, доходящая до отречения Петра, противопоставляется порочности Иуды, казначея общины учеников – «вора», согласно Евангелию от Иоанна. Именно через наличие порока жадности евангелист объясняет предательство Иуды.

Сегодня такое объяснение представляется недостаточным, отдает черно-белым видением людей. За два тысячелетия европейская цивилизация, включая Церковь, научилась более тонко распознавать границы экзистенциальной свободы-несвободы личности. Ее способности доверять и доверяться другим. Это не открывает тайну дара веры – спасительного дара, открывающего путь в вечность, но точнее определяет условия ее принятия. Ведь способность доверить и довериться еще не означает, что человек уже нащупал и сознательно принял Бога как единственный объект безусловного доверия.

Отрицание
Прогресс Церкви идет в направлении более тонкого и полного освобождения человека от того, что впечаталось в его бедную личность в результате греха предков. Предков, разумеется, в широком смысле, т.е. всей истории греховности. Это подразумевает кропотливое исследование себя, осмысливание реакций, которые всегда казались очевидными. Нельзя начать вести себя как свободный человек, не освободившись от внутренних нездоровых эмоциональных и мировоззренческих проявлений.

В поединке греховного человеческого разума с греховной реальностью возникают области, которые разум по очень серьезным причинам отказывается воспринимать либо воспринимает искаженно. Сюда входят вещи, требующие радикальной перестройки стиля жизни. Соответственно взгляда на то, что хорошо и плохо. Игнорирование таких сторон реальности на психологическом языке называют защитой отрицания. В психологии рассматриваются другие виды психологических защит, имеющих в основе ту же природу, отрицание – главная из них. Без преодоления отрицания реального положения дел нельзя справиться с другими формами самообмана. В вопросах, связанных с пороками, греховными страстями или зависимостями отрицание оказывается главным препятствием к покаянию.

В 80-х годах прошлого века отец Александр Мень перевел на русский язык роман Грэма Грина «Сила и слава». Думаю, что содержание напомнило о. Александру историю русской Церкви в ХХ веке. Главным героем является католический священник-алкоголик. Действие происходит на рубеже двадцатых годов прошлого века, во время революционных гонений на католическую Церковь в Мексике. Этот священник растерял весь свой лоск и гонор, приобретенные за годы благополучной жизни, почета и распущенности. Он сознает, что он алкоголик и крайне слабый человек. Именно сознание и принятие своей слабости позволяет ему терпеливо совершать повседневное священническое служение для людей в условиях террора. Всё получается не так, как он планирует, но всё получается. Он видит руку Божию и, не будучи в силах совершенно отказаться от употребления алкоголя, в главных вещах, в служении, ведет себя как святой.

Вынужденное страдание, переносимое в смирении, снимает отрицание, дает принятие реальности, т.е. покаяние. Оно лишает пороки греховности, превращают их просто в дополнительную человеческую слабость, болезненность. Эти слабости дальше приходится нести как крест, понимая, что в них скрыт не только твой грех, но и «грехи отцов», грех общества, сделавшего человека таким, все вещи, доставшиеся ему в наследие как первородный грех. Они тянутся в прошлое, а значит, покаяние за них тоже уходит в прошлое, искупает его «методом Креста», который ввел в обиход Спаситель. Крест невозможно нести в одиночку, не получая поддержки от других. Это путь не просто к личному совершенствованию или исправлению, но к построению Царства Божия и подлинной Церкви.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Гелий Коржев, Лишенные рая, 1998