Семья Святого Лазаря

Рим 15, 1-7; Мф 9, 27-35

Сегодня у нас праздник как бы религиозно-политический – Антония Печерского, который считается основателем русского монашества. Жил в начале XI века, когда только пошло освоение христианской Церковью земель Киевской Руси. Его монашеская школа — как бы стандартная для русской традиции. Он, по-видимому, был на Афоне, потом вернулся, научившись чему-то сюда, под Киев, и хотел жить в затворе, созерцательной жизнью. Как обычно, это получается не очень хорошо, потому что в народе о таком человеке начинает идти слава как о волшебнике — Божий человек, святой человек… 

Советоваться у него, что дальше будет, просить исцелений, которые иногда получались по святости, а чаще по эффекту плацебо. Вовлечен он был в тогдашние политические интриги, ему приходилось принимать сторону то одного князя, то другого. Даже не так, это князь считал, что этот святой за него. А позиция у Антония все время была созерцательная, и священником он не хотел быть, чтобы не отвлекаться на другие дела. Духовным авторитетом для братий он, конечно, был. Исполнял функции духовного руководителя, неформального. Это я повторяю, традиция русского монашества, которую Сергий Радонежский унаследовал и его  последующие ученики. Но убежать от князей невозможно было. Князья выдавливали какой-то политический совет из старца, который приходилось давать, скрепя сердце…

Мы в начале говорили, что важнее, чувства или понимание, как правильно. Если корректно говорить, и то, и другое должно друг друга поправлять. Человека получает от органов восприятия поток информации, от внешних событий. Внутренние ощущения, эмоции, переживания — это тоже поток информации. Разум нужен для того, чтобы эти потоки как-то упорядочить и понять – что делать-то… Разум строит модели, а модели всегда отличаются от реальности. Возникновение разума это в некотором роде всегда возникновение шизофренического фактора. Просто у шизофреника эти модели изолируются от потока чувственной информации, а нормальный человек все время поправляет свои ментальные модели, ориентируясь на чувства. Это связь такая сложная, потому что иногда человек понимает, что находится в таком состоянии, что на то, что ему его разум сейчас подсказывает, ориентироваться нельзя. Чувства уж настолько сильно говорят о противоположном, что явно человеку, что себя обманывает. А бывает и наоборот, когда понимает, что устал, истощен, не в порядке или страсти навязчивые обуяли, и тут нельзя идти на поводу у чувств.

Но так или иначе, когда мы говорим о дарах Духа, то, может быть, главный дар Духа — это внутренний мир. Его ощущение может быть очень глубоким, под покровом сиюминутных эмоций, которые могут прыгать — гнев, обида, эйфория могут быть, но это глубинное ощущение мира позволяет к внешним эмоциям относиться со снисхождением как к немощи своей природы.

Монашество созерцательное, тем более, отшельничество — это такая жизнь, когда борьба идет с тем, что в человеке генерируется изнутри. Образы, и фантазии, которые в свою очередь заводят какие-то навязчивые желания, стремления, надо проверять это всё — это от Бога ли, подлинное, или навеяно деятельностью дьявола-обманщика. Из истории монашества мы знаем, что такие борения длятся, бывает, десятилетиями и даже не факт, что они окончательно прекращаются в какой-то жизненный момент. В этом отношении евангельские истории нам, конечно, не помогают, потому что они охватывают очень короткий период. Несколько лет занятий Иисуса с учениками, с апостолами. Там, конечно, есть моменты, вызывающие очень серьезные вопросы. Сегодня первый тропарь был о Марии Магдалине, которую нынешний Папа назвал «апостолом апостолов». Апостольшей, потому что она возвестила о воскресении Христа группе учеников, которые в Евангелии показаны отчаявшимися и не ожидающими Воскресения. История, как она оказалась в этом «отряде космонавтов», необычная, потому что все время мы читаем, как исцеленные, и те, из кого Иисус изгнал бесов, просились ходить с Ним, и Он не разрешал. Про Марию Магдалину сказано, что из нее семь бесов Он изгнал. Семь бесов, это, я скажу вам, многовато будет… Но она оказалась такой липучей, что, как я говорю, вошла в этот отряд космонавтов, состоящий в основном из здоровых рыбаков и нескольких женщин их родственниц, сестер, тоже крепких физически и психически.

Всегда отношения Иисуса и Марии Магдалины были тайной для людей, которые внимательно читали Евангелие, внимательно относились к преданиям. Знаменитая фреска Рафаэля, алтарь святой Цецилии, когда изображен мистический опыт Цецилии — она в окружении святых, которые друг на друга или на нее смотрят. На первом плане там Мария Магдалина, которая смотрит прямо на зрителя. В общем, это сильное лицо и то, что в нем скрыто. Говорят, что Рафаэль написал свою возлюбленную в этом образе.

И у нее такой взгляд, очень открытый. Святые, которые там изображены, как-то между собой переглядываются или в тогдашней манере как-то скривившись, на небо смотрят. А у Марии Магдалины такой прямой взгляд, в котором не скрыто ничего. Всё там открыто. Там нет того, что мы называем «любовью», подразумевая под этим какую-то тягу, страдания, вожделения… Ничего этого нет — есть просто такое, «я полностью открыта и я полностью доверяю». И непонятно, кому — Рафаэлю или человеку, который смотрит на эту картину, или Богу. Аминь.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Рафаэль, Экстаз святой Цецилии со святыми Павлом, Иоанном Евангелистом, Августином и Марией Магдалиной, 1517 (фрагмент)