Семья Святого Лазаря

1 Кор 3,9-17; Мф 14, 22-34

Этот последний возглас публики «Истинно Ты Сын Божий», по-видимому, ничего особого не означает, потому что Сын Божий – это понятие расплывчатое в иудейской культуре того времени. Каждый человек – это Сын Божий. Про святого человека, про Божьего человека говорили, что он Сын Божий. А Сын Божий как Мессия человек с Божественной сущностью, трудно сказать, чтобы люди имели это в виду. Наверное, эти неожиданности: поход по воде, всё предыдущее – воспринимались как свидетельства особой продвинутости Иисуса и его «придвинутости» к Богу.

Про мученичество ничего нет в этом тесте, к сожалению, наверное, нужно было выбрать другое Евангелие. Может быть, и нет. История с Борисом и Глебом – у князя Владимира, как известно, было много жен еще до того, как он в христианство перешел. Старший сын был Святополк, и были два сына помладше Борис и Глеб, по-видимому, от болгарской княжны. А в Болгарию христианство пришло раньше, чем в Киевскую Русь. Я так полагаю, что князья Борис и Глеб с детства были воспитаны в христианской традиции, и когда сам Владимир склонился к христианству, они ему были ближе, чем Святополк. А по правилам, наследование шло к старшему сыну. Не очень понятно по летописям и по параллельным сведениям, но похоже, что Владимир склонялся к тому, чтобы, скорее, Бориса поставить князем в Киеве.

При этом Борис и Глеб были никакие не пацифисты, были нормальные боевые князья, и когда Владимир скончался, старший сын Святополк воцарился в Киеве, а Борис в это время воевал с печенегами, Глеб еще где-то был. Святополк был обычный мудрый правитель как Ирод Великий, который всех своих родственников, которые могли претендовать на престол, вырезал. Так же Святополк послал Петрова и Баширова тогдашних, убили одного брата в шатре, потом другого, похоронили их по-княжески. Потом вроде бы какие-то чудеса исцелений были. Был еще князь Ярослав Мудрый, как вы знаете, который тоже сын Владимира, и он восстановил историческую справедливость, убив Святополка. Ни о каком русском патриотизме тогда речи не было, эти половецкие князья, русские князья существовали как бы на равных, вступали в тактические объединения, союзы против конкурентов. Неважно, против русского князя или половца. И Ярослав Мудрый сам несколько раз половцев водил на Русь, на князей, может быть, поэтому и заслужил название Мудрого…

Но дело не в этом, а в том, что началось почитание князей Бориса и Глеба. Сначала почитание носило вид просто благодарности за чудесные исцеления, которые вроде были на их могилах, в церкви, где они были похоронены. Но потом почитание стало меняться, почитание в двух направлениях. Одно направление – русские князья в критические моменты стали молиться к Борису и Глебу за заступничеством. Александр Невский молился к ним и последующие. Братья стали приобретать образ небесных защитников Руси. В некотором отношении это было справедливо со стороны князей, потому что то, что Борис отказался сопротивляться Святополку и исполнять волю отца о том, чтобы занять Киевский престол, это просто поддержало традицию передавать наследие старшему сыну. И помогло, наверное, в какой-то мере избегать семейной междоусобицы в борьбе за власть. Может быть, так.

Но другая вещь – она связана с обстоятельствами их гибели. Это то, что пошло, прежде всего, в народ, идея о том, что эти князья не оказывали сопротивления убийцам. Что как Христос, в подражание Христу, они как агнцы бессловесные принимали заклание в жертву Богу. Из того, что я знаю по историческим материалам, непонятно, как там было на самом деле – сопротивлялись, не сопротивлялись, сильно, не сильно, по каким мотивам. Но эта последняя христианская версия прочно вошла в русскую духовность, в идеалы русской святости. Этот разряд святых – страстотерпцы – мученики, которых никто не просил отречься от веры в Христа, но они погибли, исполняя христианские заповеди, живя по-христиански. Царь Николай II, какой бы он ни был, несмотря на его вину за эскалацию Первой мировой войны и прочее, похоже, что его отречение от престола и последующая смерть со всем семейством шли в русле духовной традиции, идущей от Бориса и Глеба. Может быть, ложно понимаемой. Традиция и в самом деле такая парадоксальная. Может быть, в западном христианстве она однозначно получила осуждение как проявление малодушия и нежелания выяснять, как бороться за справедливость более активно. Не знаю, для меня тоже здесь неясность есть.  Но, тем не менее, я полагаю, что поскольку мы в русской культуре воспитаны, и корни эти в нас есть на уровне бессознательного, такой модус святости в нас живет тоже.

И последняя вещь, которую я хотел сказать: опять-таки не знаю, какие мотивы были у Бориса и Глеба, и какое поведение было перед смертью на самом деле. Но мне представляется, что, оказавшись на небе, когда пошло почитание и молитвы, обращенные к ним, постепенно меняющиеся по содержанию, вырастающие до уровня обращения к заступникам христианской страны, христианского общества, они были вынуждены там «подтягиваться» под эти ожидания. Эта мысль моя и мое видение того, как идет прогресс в Царстве Небесном. Что там, собственно, происходит. Святые не просто кружатся в хороводе вокруг престола Божия и поют «Свят, свят, свят», а изменения идут, и миссия их меняется, и участие в судьбах земли и неба тоже меняется. Аминь.

Священник Сергей Николенко