Семья Святого Лазаря

Деян 3, 1-13, 16, 19; Мк 8, 34-9, 1

История с исцелением у дверей храма – понятно, что это реконструкция гораздо более поздняя, непонятно, сколько десятилетий прошло. Поэтому тут всё приглажено теологически. Но это сердцевина на самом деле – сердцевина таинств Церкви. Человек хромой, который не знает, чего он ожидает на самом деле, конкретно. Ожидает, чтобы что-то такое произошло, чтобы жизнь заблистала красками, заискрилась. А так у него жизнь неплохая, потому что он со своей хромотой сидит, и дают ему милостыню – неплохая жизнь. Не блестящая, но жить можно. Тут показано, что Петр проходит и как-то, по-видимому, чувствует, что может поднять этого нищего, поднять его на ноги. Воссоздать внутреннее состояние Петра мне трудно, конечно. Чувствует он, что именем Иисуса это можно сделать. Именем Сына Божия, именем Спасителя, которого Бог послал, Царя. Царя и духовной ткани мира, и материальных форм мира. Он это просто делает, призывает. Понятно, что в этот фрагмент вложен опыт, который уже накопился за десятилетия существования Церкви.

Главное таинство Церкви, это всё-таки Евхаристия. Оно другое. В латинской традиции принято мессу, Евхаристию, совершать в интенции за кого-то, во благо кому-то. В православной, восточной традиции этого нет, там вообще дика мысль, что Евхаристию можно приспособить для какого-то конкретного дела. Там взгляд на евхаристию как на то, что мы здесь и сейчас входим в Царство Небесное. Что это нам даст, как это нам даст – это не наше дело, интересовать нас не должно. Потому что Царство Небесное больше. Причастие – люди смотрят на причастие как на центральную часть представления, но это по-человечески вполне, посидеть, постоять в очереди, помучиться, потом получить необходимый товар. Для кого-то необходимое лекарство. Для кого-то просто сувенир в память об участии в Царстве Небесном, здесь, на земле. А ведь причастие – это атрибут духовной трапезы и духовное причастие в некотором отношении ничуть не хуже.

Я достаточное количество людей вижу, которые выходят с Евхаристии такие просветленные, и потом на них озлобленность, обиженность, уныние нападают как бы с удвоенной силой. Об этом по-разному можно говорить, в разной терминологии. Но прежде всего для меня это бывает знаком того, что какие-то изменения в человеке произошли внезапно, но эти изменения не были подготовлены. Кажется, что начал поститься, а тут вся жизнь кувырком пошла, возможности поститься нет… Да, можно объяснять это через бесов. Бесы низшего порядка, которые личностной природы не имеют, они как компьютерный вирус. Важен всё-таки такой момент, что дары Божьи, к которым не подготовился сам, не подмел улицу со своей стороны, не начал сам себя перестраивать, эти дары на большую пользу не идут. Часто даже наоборот, ведут к разочарованию. Евхаристия, на мой взгляд, это действительно появление Царства Небесного среди нас, когда мы вдруг начинаем себя вести, может быть, и чувствовать как дети Божьи. Но надо всё-таки нам эту Евхаристию распространять на всю свою жизнь, на все ее стороны. Миру, конечно, это не нравится, для мира это и отвратительно, и опасно, это не дает миру достигать успехов, которых он жаждет. Но это крест и есть. Аминь.

Священник Сергей Николенко

Изображение: Бернарндо Строции, Апостол Петр исцеляет хромого, ок. 1636