Семья Святого Лазаря

(Западная традиция)

Надо представлять себе карту Европы 9 века. Есть уже большая Римская империя, включающая франкские и германские земли на западе Европы, есть Византия, и есть южные славяне и славянские земли, лежащие к северо-востоку. Культуры везде были разными. Славянские земли, которые я упомянул последними, ещё в целом не были евангелизированы и христианизированы, это были языческие княжества и республики (Новгородская республика тогда уже была) со своими очень чудными языческими обычаями, с очень странной этикой. Жестокости и дикости много было, служение оккультным силам. В большой Римской империи к этому времени со всем этим шла довольно успешная борьба, хотя христианство было очень малокультурным. И уровень образования епископов был довольно низким, и неграмотных было много, даже епископов, и богословие в целом было довольно грубым.

Говорят о тёмном средневековье, ассоциируя это с христианством, но на самом деле было не так: темнота действительно была, но она была присуща жизни этих западноевропейских народов изначально, и христианство в том слабом виде, в каком оно в Западной Европе было, просто эту темноту пробить как следует не могло. И проповедь была достаточно грубой и построенной на жёстких представлениях, на достаточно вульгарно интерпретируемой теории искупления: что Иисус заплатил Богу за людей и тем самым выкупил их у дьявола, как выкупают рабов. Жёсткость в богословии во многом была соединена с формальными принципами римского права, которые внедрялись тогда в быт, в законы империи, и там было очень много чисто формального, что препятствовало проникновению в тайны жизни и тайны Бога. Такова была в целом проповедь немецких (в основном) миссионеров, монахов и священников, обращённая на славянские земли.

С другой стороны — Византия с её огромным культурным и богословским потенциалом, который, наверное, к 9 веку уже в значительной мере был выработан и вошёл в сокровищницу византийского богослужения. Богослужение, в отличие от библиотеки, доступно и предназначено для всех. Сокровища византийских библиотек трудами учёных богословов, литургистов и поэтов были как бы вбиты в литургию. Из этого наследия мы сейчас используем от силы, может быть, десятую часть. С этим наследием Кирилл и Мефодий и направились на проповедь, сначала к южным славянам. Эта духовность представляла Христа и деятельность Бога не в виде юридических богословских формулировок, но в виде щемящей и пронизывающей тайны бесконечного Бога, в виде многочисленных образов Христа, Богородицы и святых как небесного царства — буквально царства, которое было по форме близко к славянским княжеским царствам, а по наполненности отношений это было совершенно новое. Да, Царь был всесилен, как на Востоке всесилен царь. И никаким законам, никакому праву Он не был подвластен, в отличие от Римской империи. Но у этого Царя была любовь и забота к подданным, которая оправдывала все Его действия.

Сейчас я пытаюсь показать на примерах, почему проповедь Кирилла и Мефодия и литургические переводы пошли в славянском мире и приобрели популярность, несмотря на препятствия и враждебную деятельность со стороны немецкого духовенства. Как-то по воле Божией оказалось, что византийская проповедь попала на ментальность, на мировоззрение славянских народов и оказалась способной оживить его Евангелием. Конечно, это было не идеально. Последствия этих перекосов мы до сих пор видим на примере и Русской Православной Церкви, и других православных Церквей. Но в этом присутствовала и другая идея евангелизации — идея, которая потом в миссионерстве православных Церквей использовалась на сто процентов. В латинской Церкви главными проводниками этой идеи оказались иезуиты, позднее, во времена великих географических открытий. Это идея того, что открывать Евангелие людям, не знакомым с ним, нужно на языке, близком им в филологическом смысле и, строго говоря, в семиотическом смысле. Нужно искать в культуре те образы и знаки, через которые можно было бы показать Христа, Евангелие.

Ещё одна символически важная вещь, относящаяся к Кириллу и Мефодию: несмотря на то что разрыв между Восточной и Западной Церковью был значителен и не хватало лишь формальных мелочей для взаимных проклятий и анафем, были силы, и были люди, объединяющие эти Церкви в одно христианство. Примером таких людей оказались Кирилл и Мефодий. Им удалось оформить миссию таким образом, что она была благословлена и Константинопольским Патриархом, и Римским Папой. Это важно, но для кого? Для нас даже важно. Когда мы для себя ищем оснований и способов действия, которые бы показывали единую неразделённую Церковь, приходится обращаться к святым Кириллу и Мефодию за молитвой. Очень сильно изменилась за истекшее тысячелетие структура Церкви, Католическая Церковь распространилась на все континенты, на Америку, на те части Африки, где её никогда не было. Православные Церкви раздробились. Москва — Третий Рим теперь один из центров православия. Если говорить о дипломатии Католической Церкви, сегодня эта дипломатия направлена на то, чтобы не игнорировать РПЦ, но поддерживать с ней отношения евангельского диалога. Видим, как трудно это получается, потому что за это тысячелетие произошла инверсия: сейчас Католическая Церковь имеет мощное и утончённое богословие и богословов, образованное священство и образованных мирян, по крайней мере в Западной Европе. В православии наоборот: если говорить о РПЦ, то здесь религиозное невежество, сцепленное с оккультизмом, необразованные священники, многие из них националистически и шовинистически настроены, и т.д. И симфония, которую провозгласил новоиспечённый Патриарх Кирилл, — это, в отличие от Византийской империи, симфония между государством, которое восстанавливает советские претензии на тоталитаризм и укрепляется, и очень слабой Церковью — слабой настолько, что эта симфония больше напоминает отношения между акулой или кашалотом и рыбой-прилипалой.

В этих условиях нам быть на позиции, которую своей жизнью показывали и декларировали святые Кирилл и Мефодий, трудно. Быть здесь бескомпромиссно честными, не грешить, не идти на компромиссы против истины, но идти на компромиссы любви одновременно — это задача нелёгкая, но актуальная.

© священник Сергей Николенко 2009