Семья Святого Лазаря

Семья Святого Лазаря
Сайт общины католиков византийского обряда

Проповедь 7.3.9

Март 9, 2009

Присутствующих здесь не перепиливали, не побивали камнями, побоям тоже не все подвергались, скитаться по пустыням и горам за веру не доводилось. Тем не менее гонения на нас как на представителей Католической Церкви в России имеют место. Эти гонения образуют — может быть, не самый широкий — спектр: начиная от простого непонимания: для чего русские люди в России становятся католиками? что это за религиозное извращение? — и заканчивая административными гонениями, которым мы подвергаемся не прямо, а в скрытой форме: власти саботируют наше официальное признание как общины. Я бы сказал, что проявления других человеческих пороков и грехов, таких как шовинизм, ксенофобия, нетерпимость разного порядка: расовая, религиозная, социальная — тоже в общении с нами, католиками, здесь принимают форму религиозных гонений. У нас нет выхода в средства массовой информации, католические так называемые СМИ в России — может быть, не по содержанию, но по массовости — имеют достаточно жалкий вид, типа заводской многотиражки или заводского радио.

В условиях таких гонений обычно люди живут перспективой. В 20 веке эта перспектива у русских католиков, как мы знаем, имела мифологему — фатимское пророчество, в узкой интерпретации: что Бог желает, чтобы Россия была обращена в истинную веру, в католичество. Сейчас эта интерпретация потеряла смысл. А другой мифологемы нет. Если говорить о позиции современного руководства Католической Церкви, то на первом месте находится ценность единства Церкви. Единство всех христиан должно достигаться и осуществляться через диалог с протестантскими Церквями, с ортодоксальными православными Церквями. С дохалкидонскими Церквями основные догматические проблемы решены, тем более они такие маленькие.

Мы видим, что Московская Патриархия разворачивает некое подобие диалога — полным диалогом я бы это, конечно не назвал — с Римом. И в этом диалоге камушком в ботинке оказываемся мы, российские католики. Есть различие в акцентах между отношением к латинским католикам и католикам византийского обряда со стороны МП, но это такое различие: не желаю я тебя здесь видеть с силой в тысячу раз или в десять тысяч раз. Различие в отношении к латинским и византийским католикам примерно такое.

Политика Ватикана, склоняющаяся к тому, чтобы убирать все препятствия, которые МП декларирует как препятствия к диалогу, стала всерьёз разворачиваться перед уходом из жизни предыдущего Понтифика, и сейчас эта политика уже вовсю осуществляется, набрала ход. На последней встрече наших епископов в Риме с Папой основная тема была, как я понял из рассказов — необходимость идти на жертвы ради достижения единства Церкви. Высшим знаком и выражением единства является епископ Рима, наш профессор богословия. Понятно, что Католическая Церковь никогда не бросит местных католиков: не оставит их без пастырской помощи, без минимальной материальной помощи, но одновременно руководство призывает к узнаванию воли Христа в единстве Церкви и к пониманию необходимости самопожертвования на этом пути. Об этом, собственно, и шла речь в выступлении епископа Пецци на последней пастырской встрече. Повторяю, что эта линия — не новость, разворачивается она уже не первый год, но сейчас она во всей красе проявилась. Конечно, эта линия для нас неудобна, но должен сказать, что греха в ней нет. То, что в ней может быть — человеческие ошибки и непонимание.

В качестве непрямой, достаточно отдалённой исторической аналогии я могу привести тот эпизод, когда в конце 50-х годов освободили из тюрьмы украинского кардинала Слипого, он приехал в Рим, и для Рима это было некоторое откровение: что в России действительно есть Украинская греко-католическая Церковь, есть униаты: епископы, верующие — все есть. И эта церковь имеет полное право быть — в более поздней формулировке II Ватиканского собора — отдельной, полноценной Церковью, с которой обязаны быть в диалоге все остальные Церкви и имеет право называться патриаршей Церковью, иметь статус патриархии наряду с другими православными патриархатами. Я повторяю, что в некотором отношении для Ватикана это было как разорвавшаяся бомба, потому что в политике выстраивания мирных и братских отношений с МП и с тогдашним Советским Союзом это был не камушек в ботинке, а целый кирпич в ботинке. Но Слипый был настоящий подвижник и мученик, отсидевший много лет в сталинских тюрьмах и лагерях наряду с многими десятками украинских греко-католических священников, значительная часть которых не дожила до светлого завтра, перейдя сразу в более светлое завтра.

Здесь у нас такой предыстории нет. Есть единицы людей, единицы общин русских католических. Может статься, что действительно это была тупиковая ветвь в церковной истории. У меня всё же есть другое видение, которое базируется на том, что, несмотря на большую историю русского православия, к которой всегда апеллируют ватиканские документы по диалогу и несмотря на множество отдельных проявлений христианской святости в России, эта Церковь никогда не могла освободиться от системного порока — от больных отношений с властью. Вне этих отношений, отношений так называемой симфонии эта Церковь себя не видит. Есть такой прагматический прогноз отношений нынешнего российского государства с нынешней Православной Церковью Московской Патриархии. Прогноз такой: сейчас государство вкладывает в развитие этой Церкви деньги и другие ресурсы и даёт ей всяческие преференции в надежде на получение результата, в надежде на то, что Церковь сможет интегрировать нацию, воспитать трудолюбивого и патриотичного гражданина. Но через некоторое время, мол, государственные власти увидят, что, сколько денег и ресурсов ни вкладывай в Патриархию, это как ведро без дна: всё будет уходить в тот же песок. После этого государство разочаруется и переместит Московскую Патриархию в разряд — как у нас принято говорить — равноудаленных от государства структур. Но этот прагматический подход, на мой взгляд, чрезвычайно наивен. Наивность его в том, что он не учитывает того, что и эта Церковь, и люди, представляющие это государство — это всё плод одного и того же авторитарного общественного образования, которое авторитарным нездоровым духом пронизывает вообще все сферы отношений и мышления людей. У власти те же люди, у которых есть внутренняя сильнейшая потребность в принадлежности к этой Церкви, к тому, чтобы быть в толпе и ощущать себя в безопасности. Есть некий парадокс: эти люди, которые в светском поведении выделяются из толпы как лидеры, полубоги, обитатели Олимпа, в религиозной жизни стремятся в толпу. Эти механизмы, о которых я сказал, как раз и способствуют поддержанию модели Московской Патриархии и такой религиозности. В этом отношении, конечно, мы не другие, будучи членами этого же общества. Но у нашей Церкви вселенский характер, кафоличность, а синонимы кафоличности — коллегиальность, соборность, в некотором отношении демократичность, открытость совсем другим масштабам человеческого и общественного общения; как католики мы стараемся это впитывать в себя. Я сейчас не буду эту мысль развивать. Возможность для нас в духовном, религиозном отношении выделяться в здешнем обществе, наше католическое присутствие в нём — думаю, это важно для Бога и в некой весьма опосредованной перспективе важно и для единства Церкви.

© священник Сергей Николенко 2009

Bookmark and Share

Leave a Reply

Name

Mail (never published)

Website