Семья Святого Лазаря

Чтения Недели 18-й по Пятидесятнице, перед Воздвижением: Апостол, Евангелие.

Завтра праздник Воздвижения Креста. Сегодня как бы его прелюдия.

Тема креста – всегда спорная, она с христианством пришла в человеческую историю. Эти евангельские чтения, истории, то, что продолжается в наших жизненных историях, что мы можем узнать из этих историй? Он хочет, чтобы мы были добрыми, хорошими, никаких неприятностей никому не доставляли – это слишком просто. Эта история с пасхальной тайной, начиная с гефсиманской ночи – ученики в Евангелиях старались изображать максимально правдиво. Мы видим, как они достаточно открыто говорят о своих слабостях, что трудно поверить. Но и позиция Иисуса в этот период, Его состояние – тоже далеко не спокойное, не благостное. Получается, с одной стороны, у Иисуса есть некое знание, что Он умрет и воскреснет, все будет не зря, через Церковь пойдет многократно усиленная динамика спасения человечества.

С другой стороны – а вдруг не получится такого воскресения, какое кажется? Вдруг в видениях, как всегда это в видениях, есть какой-то элемент неточности, или бывает, что не удается толковать видение буквально, что на самом деле речь идет о других вещах или об отдаленном будущем, и все непросто. Я не утверждаю сейчас, что рассуждаю на 100% безукоризненно с богословской точки зрения.

Но проблема есть. Ученики видели, насколько Иисус отличается от них. И если в себе самих они в это время отмечали такую катастрофическую неясность, словно разрушилось все, и попытка восстановить Израиль через Мессию Иисуса не удалась. Для них страшный удар это был. Евангелие показывает, что Иисус один все знает, но показывает это так, что честный читатель, обладающий способностью к интеллектуальной честности, понимает, что предприятие рискованное. Устраивая все это, Бог идет на риск. Об этом риске можно по-разному говорить, можно говорить, как Иисус с Иудой обманулся, приняв его в ученики. Конечно же, в жизни Церкви такой риск всегда есть. Любая наша попытка кому-то сделать что-то хорошее по-божески связана с неопределенностью: сможем ли мы доделать до конца, хватит ли сил, понимаем ли мы волю Божью…

Повторю, это все непросто. Вы знаете, что в нашей церкви произошло действительно драматическое событие. Церковь и так небольшая, и когда священник оставляет свое служение, эту драму переживает всегда весь церковный народ. Всегда есть стремление или обвинить этого человека, представить дело так, что он сам виноват, такой себе Иуда. Иисус ему доверил, а он предал. Или наоборот стремление как-то фигуру такого человека обелить, показать его жертвой обстоятельств, интриг и пр.

Полярные подходы тут не годятся, эти полярности, связанные с упрощенными представлениями о Боге и Церкви, на самом деле дают пищу для сплетен и пересудов. Я бы остановился на двух моментах, хотя их намного больше.

Один – работа с трудными подростками в Церкви. Пастырская работа с неблагополучными людьми – всегда очень рискованное дело. Достаточно сказать из опыта церковных общин: когда в общине есть один действующий наркоман, община может его выдержать, не разрушаясь. Когда их двое, их человеческая нестабильность, вранье, умение возбудить жалость к себе так обманывает общину, что она разлетается в пух и прах. Наркоманы – случай экстремальный, но когда имеешь дело с подростками из неблагополучных семей, там бывает целый букет зависимостей: игровая, интернет, сексуальные проблемы, и все это происходит на фоне практически постоянного стресса, в котором живет подросток. Родительские нормы и указания, как жить, его стесняют, большой уличный мир и привлекает, и вызывает опасения. Хочется выделиться и хочется спрятаться в толпе. Если вы были подростками, сами знаете, как это. Когда таких оказалась целая группа в Оратории у добрых отцов-салезианцев с идеалистическими религиозными надеждами (добрый Бог обязан их понять, войти в их положение прямо сейчас)… Большинству просто нужен дом – место, где к ним относятся доброжелательно, без притязаний. Обычно на эту пастырскую вахту посылают молодых священников, у них задача и сблизиться с ребятами, чтобы себя чувствовали, как дома, быть открытыми, а вместе с тем воспитать ценности, которые ребят укрепят, когда через два-три года они выйдут в большой мир. Задача трудная, и священник сам нуждается в тщательной поддержке и супервизии, говоря по-народному, для самого себя. Если этого нет, если у священника кризис на подходе, то, как правило, это все кончается достаточно печально. Не нужно думать, что собратья в монашеской общине – единственные люди, которые будут этого священника поддерживать в порядке, в сознании. Это не так по разным причинам. Отношения в монастырях, особенно активных, бывают очень непростыми.

Тут я перехожу к другому фактору – общине. У священника есть община, есть приход. Не нужно иметь оборудование типа электронного микроскопа, чтобы понять: мой настоятель не в порядке. Для этого достаточно просто смотреть на него не как на существо, которое будет для меня выплавлять благодать в топке на-гора, а как на человека, у которого жизнь очень нелегкая, и который нуждается в серьезной опоре и поддержке, который вместо того, чтобы исповедовать ваши грехи и быть помойкой для грехов, сам нуждается в разговоре по душам с людьми, которые его не осудят и которым он интересен как человек, а не как функционер. Как я понимаю, это не имело места быть в упомянутом случае. Подробностей всех я, конечно, не знаю, но предполагаю, что для двух общин, оставшихся сейчас без настоятеля, вызов со стороны Бога заключается именно в этом.

Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2010