Семья Святого Лазаря

Чтения: Деян, 20, 16-18. 28-36; Ин 17, 1-13

Сегодня мы празднуем Отцов Первого Вселенского собора. Очень мрачное введение в эту тему имеется в первом чтении, когда описывается последнее путешествие апостола Павла – он объезжает церкви, которые учредил, и так зловеще говорит церкви в Эфесе, что «по отшествии моем войдут в нее волки лютые». Очевидно те, кто когда-то составлял литургию слова для этого праздника, имеют в виду Ария — поскольку главным предметом первого вселенского собора была борьба с ересью Ария. С ересью или, точнее, с огромным авторитетом, который в Церкви имел Арий. Чему он учил? Он учил тому, что Иисус — самый лучший из людей, и чтобы спастись, надо брать с него пример – если просто излагать. И в общем, это понятно. Даже мне это понятно. А противники Ария, как вы знаете, стояли на том, что Иисус способен спасать людей божественной силой, потому что он сам Бог. Суть этой дискуссии, если бы она произошла сегодня, была бы очень плохо понятна. Самого Ария, наверное, нельзя было бы отнести к лютым волкам, которых надо отправлять в ссылку и сажать в тюрьму, а скорее воспринимать как священника и христианина, находящегося в добросовестном заблуждении, как человека, у которого нет корыстных мотивов. Он уверен в том, что говорит, с чистой совестью.

Тем не менее, в империи от этого был беспорядок, поскольку император Константин взял курс на то, чтобы христианство стало империеобразующей религией. Церковь должна была способствовать порядку в империи, а не раздору, как это было. Сам Константин креститься не спешил, потому что, с одной стороны, пожить еще надо в свое удовольствие, а с другой – в политическом отношении должны быть развязаны руки. А то крестишься и придется делать то, что тебе духовник или епископ скажет. Тем не менее он собрал собор, собрал наиболее авторитетных епископов, священников и дьяконов со всей империи. Многие из них пережили только что гонения при предыдущем императоре, так что довольно потрепаны. Всего там было делегатов, участников около 300 человек, из римской метрополии было всего пять участников, остальные все были с Востока. Первый опыт — записи этого собора не сохранились, кажется, просто потому что не приходило в голову записывать. Ария осудили, победили, — это, правда, не надолго помогло, но были выработаны первые формулировки. Император настаивал на том, чтобы все-таки христиане в ясных формулировках описали бы как правильно верить. Названы были догматы – семь утверждений, из которых было составлено первое правило веры, Никейский символ веры.

Первая позиция – единосущность Отца и Сына и Святого Духа. Все они имеют божественные сущности, и благодаря этому Иисусу как Богочеловеку и удается спасать. Поэтому пытались уточнять, — а что такое спасать людей? Если человек сотворен по образу и подобию Божию, то может, у него тоже божественная сущность есть. Мы спасаемся через Иисуса, подражаем Иисусу именно потому, что мы способны это делать, у нас есть потенциал для этого. Тогда можно говорить о том, что человеческая природа вообще такая богочеловеческая. И тогда этот вопрос о природах становится очень размытым. Это я сейчас предполагаю, как эта дискуссия могла бы происходить сегодня. Произошло так, как произошло. Богословская и философская терминология, которой пользовались Отцы, была еще очень несовершенной, но ее ядро они нащупали – что Иисус ближе к Богу, чем мы можем себе представить.

Церковь тогда была, очевидно, мало похожа на сегодняшнюю, приходы были в городах, и в городе, где были церкви, назначался епископ. Города были маленькие, Париж с населением 5 тысяч человек примерно. И вот воскресенья и праздники проходили так, что священники со своими прихожанами встраивались в процессию и потом собирались все в кафедральном соборе — епископ одновременно видел всю свою епархию, всех прихожан. И, соответственно, не приходило в голову просто так взять и назначить епископа, — люди этого назначенца просто вытолкали бы пинками. Епископа преимущественно выбирали, и для людей это был очень важный ответственный выбор, потому что, с одной стороны, у людей должна была быть уверенность, что в подчинении у этого человека, слушая его проповеди и приступая к Таинствам, мы действительно спасемся. И второе – чтобы он умел обходиться и с людьми, и иметь авторитет у городских властей, защищал бы церковь. Можно сравнивать с нашей ситуацией, когда спускают на голову после епископа Кондрусевича епископа Пецци, — тут его не знает никто, он тут не служил никогда. Чьи интересы он представляет? Понятно, что это неслучайный человек, и сейчас убеждаемся в том, что он молитвенный человек, и богослов достаточно хороший, но все равно не мы решаем – я сейчас говорю о москвичах, о московских католиках латинского обряда. Это к примеру. А решение идет где-то в недрах римской курии, которая находится сильно далеко от наших широт. Мы в юрисдикции епископа Верта, тут еще есть латинский епископ Пецци, тут есть епископы Московской Патриархии, которые окормляют этот город, и староверы, и протестанты, то есть отсутствует очень понятная и живая средневековая модель «один город – один епископ». Я сейчас даже не о конкуренции говорю, а об эффекте обезличенности, когда епископы не знают своих верных. Так же обстоят дела со священниками.

Нормальная модель для любой христианской общины – общество, община апостолов. Они все равны, но один из них имеет авторитет формулировать общее мнение, выступать от лица всей общины. Так описывалось место апостола Петра в Новом Завете. Можно сказать, что он в какой-то мере командует, но он без согласия с остальными апостолами ничто. Это модель в Церкви — модель общения, основанная на уважении и авторитете, но нет административного диктата. Да, административный диктат в обществе обязательно нужен, когда общество слабое. Когда есть разброд и шатания, угроза анархии, тогда действительно всех нужно в кулаке держать. Но на таких отношениях далеко в христианской жизни не уедешь. Как можно подчинять себе людей в церкви? – через утверждение особого авторитета священника. Говорить, что священник не такой как вы. Что он представляет собой Христа, на нем печать рукоположения, и поэтому вы должны ему подчиняться, даже если вы не уверены в том, что он правильные вещи говорит. В какой-то мере — да, когда люди не катехизированы, когда у них нет религиозной культуры, то действительно хорошо подготовленный священник может какое-то время для этих людей быть командиром. Но в сильной общине епископ – это один из общины. Есть общее священство мирян – 2-й Ватиканский Собор ясно об этом говорит. Я один из вас, ничуть не мудрее вас, без согласия с общиной я не должен ничего делать и ничего решать. Это будет не по-христиански. Первый Вселенский Собор как раз и был моментом, когда стали ясно обозначаться вот эти тенденции вопроса — на чем должна быть основана власть в Церкви и как ее употреблять.

© Священник Сергей Николенко 2011