Семья Святого Лазаря

Иез 34, 11-12, 15-17; 1 Кор 15, 20-26.28; Мф 25, 31-46

В книгах Маккавеев идет речь о том, как греки в империи Александра Македонского захватывали страны и Палестину и как иудеям при них было плохо, и потому иудеи обратились за помощью к новой могущественной политической силе, которая только становилась могущественной – к Риму. Это описывается примерно так — там необычная, непривычная форма правления, то есть собираются достойные мужи, обсуждают и решают между собой государственные вопросы, коллегиально принимают решения после обсуждения. То есть привычной для иудеев и вообще для Ближнего Востока, для тогдашнего мира, монархической формы правления не было. В этих библейских текстах с очень большим уважением и пиететом говорится об этом способе осуществления власти.

Если мы посмотрим на конструкцию Католической Церкви, как она описана в церковных документах, то это конструкция противоречивая, конструкция власти. Потому что утверждается, что в Католической Церкви власть принадлежит коллегии епископов, и одновременно власть принадлежит Папе. И подразумевается, что папа является членом коллегии епископов. То есть два противоречивых утверждения. Тем не менее Католическая Церковь работает, управляется. Но когда заходит речь о диалоге с другим христианским миром, с православными Церквями, древними Церквями Востока, то там предлагается другая модель руководства церковью – когда все патриархи и предстоятели церквей равны, и все вопросы решают на своем собрании, соборе, и римскому первосвященнику там принадлежит, может быть, только почетное право созывать этот собор. Про это не договорились, есть различные проекты, как это осуществлять таким образом, чтобы все Церкви были равны в этом обсуждении, и одновременно предстоятель одной из Церквей как-то выделялся бы по старшинству. Об этом они бодаться еще долго будут, может быть, до Второго пришествия, но проблема такая, что перед Богом все равны. Все люди имеют одинаковое потенциальное достоинство детей Божьих. Тем не менее, нужен царь. Нужен тот, кто будет чем-то главнее, чем все остальные люди. Как определить, чем главнее, как решить эту задачу?

Можно сказать, что Христос как самый главный человек, как царь, отвечает за всех остальных, или представляет все человечество перед Богом. Но любой из нас, будучи человеком, несет ответственность за человечество и представляет человечество перед Богом. В большей, меньшей степени, это не так важно. Человечество так и устроено, так и замыслено Богом, что каждый представляет целое и несет ответственность за целое. На богословском языке мы называем это тайной человеческой солидарности. Из этой солидарности проистекают и обязательство любви к ближнему, и служения ближнему, о котором мы в притче читаем. От того, что есть невидимые нити нашей святости, видимые и невидимые, каждого со всем. Какое же место Христа в этом? Мы видим различное богословие Христа, которое есть в Евангелии, в посланиях апостола Павла. В Евангелии от Марка, в самом коротком и энергичном Евангелии, Иисус это просто такой боец, который идет и на пути все время побеждает дьявола, вплоть до окончательной победы уже на кресте. До победы, которая и окончательная, и в то же время неокончательная. Нам, воспитанным на катехизисе, на литургиях, на наивных проповедях, привычно думать, что после Христа, после Его исторического появления, в мире всё принципиально стало не так, как до Него. Можно иначе на это посмотреть, и, может быть, для стороннего человека более разумным и приемлемым является такой взгляд, что Бог себя начал открывать в человеческой истории. В истории Израиля, может быть, Он себя открыл наиболее полно, более полно, чем в истории других культур и народов. Что появилась такая в своем роде уникальная личность как Иисус, но что это еще не последнее слово в разговоре Бога с людьми, что после Иисуса будут появляться и другие люди, тоже уникальные, с уникальными отношениями с Богом, которые для нас будут о Боге говорить более ясно и свидетельствовать более эффективно, чем Иисус 2 тысячи лет назад.

И действительно, если мы посмотрим хотя бы на святых, они разные – чудотворцы и миротворцы, юродивые, — и мы не можем сказать, что таких людей не появлялось и до Христа. И надо подумать всерьез, потому что вот есть факт воскресения. Хорошо. Понятно, что он, как и всё в Евангелиях, как в литературе такого рода, немного приукрашен. Но явление Воскресения так, как это было с Иисусом, насколько это поворотный момент в истории человечества? Можно сказать, что нинасколько, потому что то, что случилось с одним человеком, ничего не означает. Вот когда это будет происходить со многими людьми, тогда мы действительно этот факт можем оценить как значимый. Я сейчас говорю отчасти в провоцирующей манере, потому что у меня есть задача разломать в головах привычный благочестивый стереотип и попытаться по-новому, по-свежему, понять, ощутить, что в Иисусе такого есть, что Церковь до сих пор называет Его царем вселенной. Если коротко говорить, достаточных рациональных аргументов для меня нет. И у меня подход простой – если этот человек, Иисус, действительно царь вселенной, и я хочу это понять, тогда Он сам должен помочь мне это понять. Или Бог через Него должен мне помочь это понять. Иначе это все будет благочестивое бла-бла-бла, чтобы нам теплым кружком считать, что мы избранные, а там те, которые на улице, кто-то попадет в ад, кто-то нет, мы не знаем, и нам нет особого дела до них. Но про себя мы знаем, что если мы совершаем Евхаристию согласно рецепту из Нового Завета, из Евангелия, то с нами все в порядке. Предлагаю просто, может быть, не провоцировать Бога, не искушать Его, а смиренно просить, чтобы за время этой мессы он по молитве нашей открыл бы нам эту вещь – вещь, которую, может быть Он кому-то уже и так открывал, дал возможность вспомнить этот опыт, освежить его заново. Мы, люди, такие существа, что мы все время нуждаемся в поддержке и в укреплении. Это настоящая наша потребность, а не каприз мой. Аминь.

© Священник Сергей Николенко 2011